Четыре Сына. Рождение легенд

По обветренным Иларом щекам султана покатились слезы. Зажмурив глаза, он крепко припал губами к руке Старца.

– Вы всегда были для меня дороже, чем родной отец, Маркеш…

От пятидесятидвухлетнего мужчины не осталось и следа. Султан Асалбег XI, знаменитый своим крутым нравом и жестокостью со всеми дарсами, ладжитами, лилджами, агирцами и другими южными народами, вдруг превратился в десятилетнего мальчишку.

– Простите, повелитель… – в дверях послышался молодой сильный голос.

Асалбег тут же вытер слезы и обернулся, готовый разорвать на куски посмевшего помешать его прощанию с лучшим другом. Но увидев троих молодых людей, подходивших к постели умирающего визиря, моментально успокоился.

– А, Дамаск…

Султан поднялся с постели и отошел в сторону. Сейчас он не чувствовал себя правителем целой страны. В эту минуту Асалбег терял дорогого его сердцу человека, как и эти молодые мужчины, что пришли проститься с визирем.

С лицом полным обеспокоенности и боли, Дамаск сел на место султана и также взял Старца за худую шершавую руку.

– Асалбег, ты не мог бы оставить меня на несколько минут с мальчишками…

Такое мог себе позволить лишь Маркеш Хаштабар. Если бы кто-то другой предложил подобное султану, смело мог прощаться со своей головой. Асалбег без лишних слов удалился в соседнюю комнату, прилегающую к этому чудо-кабинету, приобретающему любые нужные ему формы по желанию хозяина.

Когда дверь за султаном наглухо закрылась, визирь заговорил:

– Где Ганс и Пиксар?

– Я послал за ними, – ответил Шах Старцу. – Ганс еще ночью ушел встречать рассвет на море, а Пиксар в Валоре меня сегодня заменяет. Тоже скоро будет.

– Это даже лучше… Мне нужно говорить именно с вами троими… Дамаск, твоя задача остается прежней. Тебе необходимо взойти на престол. Очень часто мне удавалось сдерживать Асалбега от бессмысленной жестокости. Вам это не удастся. Слушать вас он не станет. Дамаск, пообещай мне… что бы не делал Асалбег, какие бы бесчинства он не совершал, скольких бы людей не убивал, ты будешь молчать, как бы тебе не хотелось.

– Савит!… – начал протестующе Белый.

– Дамаск, пообещай! – добавил силы в свой слабый голос визирь и тут же натужно закашлялся.

– Как я смогу бездействовать, если он будет убивать людей!?

– Ты не будешь бездействовать вечно. Тебе нужно лишь дождаться момента, когда люди начнут понимать, кто на самом деле ими правит.

– Так нельзя, савит!..

– Обещание, Дамаск! Это мое предсмертное желание…

Дамаск сильно стиснул зубы.

– Обещаю, учитель…

– Хорошо, мой мальчик… хорошо… – удовлетворенно произнес Старец и замолчал, закрыв глаза.

Сидящий рядом Дамаск обернулся на стоящего рядом Бирма, который непонимающе пожал плечами.

– Шах… – неожиданно вновь заговорил визирь своим блеклым голосом.

– Да, савит.

Веки визиря медленно открылись. Помутневший взгляд долго фокусировался на двадцатисемилетнем мужчине, одетом в желтое дхоти, с аккуратными черными усами и коротко подстриженной бородкой.

– Как дела в Валоре? – спросил савит Маркеш.

– Неплохо, Ваша Светлость. Уровень преступности в Эссоре резко снизился. Грабежи и разбои совершаются по моей указке. Те, кто этому противился, замолчали надолго, некоторые навсегда. Сейчас прокладывается дорожка в Керибюс. Есть идеи расширить Валор на территорию других султанатов, чтобы не потерять доход, а преступность в Эссоре при этом снизить до нуля. Естественно, под громкими восхвалениями всемогущей и благороднейшей Триады. Запущены отряды валорцев на караванные тропы. Четыре каравана уже разграблены. В дальнейшем, когда земля наполнится слухами об опасности переходов через пустыню, планируем брать плату с караванщиков за безопасное прохождение.

В данный момент, доход получаем приличный и стабильный. Деньги идут на строительство вакфа и лечебницы имени святой Хилины, где будет оказываться помощь всем страждущим. Также мы начали реставрацию храма Оркуса. Три раза в неделю беднякам подают обед. Еще, как вы и велели, перевооружили карберов. Налоги пока не снизили, но в планах есть. Хотя народ и без того нас любит. Дамаска уже чуть ли не святым считают.

– Хорошо, Шах. Продолжай в том же духе. И по-прежнему, на тебя ложатся все действия, которые претят Дамаску.

– Конечно, савит, – мотнул головой Шах, в подтверждение своих слов.

– А теперь, Бирм…

– Да, учитель.

– Дайте мне поговорить с Бирмом, – потребовал визирь.

Дамаск поспешно поднялся с кровати и отошел вместе с Шахом к дальней стене, издалека пытаясь разобрать то, что говорил савит Маркеш. Но слова невозможно было прочитать даже по губам. Вдобавок ко всему, севший рядом со Старцем Бирм наклонился к нему, скрыв от любопытных взоров. Визирь что-то наставительно шептал Черному на ухо, и оставшимся не у дел Дамаску и Шаху была слегка обидна эта таинственность.