Четыре танкиста и собака

Янек считал про себя выстрелы: шестнадцатый… семнадцатый… После девятнадцатого корпус танка вздрогнул. Толчок был настолько сильным, что Кос едва не уронил снаряд.

— Попали! Но броня крепкая, рикошетом пошло! — крикнул Семенов. — Заряжай быстрей!

— Предпоследний.

Василий выстрелил и, нажав на спуск пулемета, выпустил всю ленту.

— Заряжай последний и давай вниз.

Янек закрыл замок затвора и, не дожидаясь выстрела, прыгнул вниз. Тут он вспомнил о пулемете переднего стрелка, снял его, просунул ствол как можно дальше вправо и, нажав на спуск, прострочил наугад, пока хватило патронов.

Затем он свернулся так, как это делают дети, когда хотят перекувырнуться, оперся плечами об опущенную плиту аварийного люка и скатился по ней на землю, лег на живот, быстро выполз из-под танка и остановился только в глубокой колее, оставленной гусеницами. Обернулся, посмотрел назад. Он часто дышал, широко открыв рот, жадно глотая влажный и чистый воздух, выдыхая пороховую гарь, душившую его внутри «пантеры».

Внезапно он оцепенел от страха: через верхний люк и щели под башней выбивался черный дым.

«Все-таки подожгли», — мелькнула у Янека мысль.

Он хотел было броситься на помощь командиру, но в этот момент увидел высунувшуюся из-под танка голову, затем плечи Василия, и вот уже поручник лежал на земле рядом с ним.

— Эх ты, вояка. Мне, что ли, за тобой носить пулемет? — Он протянул ему оружие. — Давай побыстрее отсюда.

Лес на стороне немцев был окутан дымом. Советские пехотинцы строчили из автоматов и пулеметов. Елень и Саакашвили прикрывали отход товарищей огнем из танка. Янек и Василий уже не ползли, а длинными прыжками, от укрытия к укрытию, преодолели открытое пространство, достигли деревьев и уже под их защитой бегом вернулись в окоп.

— Чистая работа, — приветствовал их старшина Черноусов. — Но вам повезло, что фашисты вылезли прямо на передний край. Уже три танка на вас прут, а один — на наших артиллеристов.

Подожженная Семеновым «пантера» все сильнее окутывалась дымом, черные клубы заволакивали засеку, и вдруг танк вспыхнул ярким факелом. И сразу же, будто по сигналу, прекратилась стрельба с обеих сторон.

Небо стало светлым, на востоке порозовело. Лучи солнца упорно пробивались сквозь пелену дыма.

— Василий, ты про пулемет никому не скажешь? — шепнул поручнику Кос.

— Не скажу, — также тихо ответил поручник.

— Не говори.

Янек прочитал похвалу в глазах старшины, стоявшего рядом в окопе, но этого ему было мало. Хотелось еще похвастаться тому, другому солдату, который помнил его еще с осени прошлого года, с того времени, когда он в ватнике и енотовых рукавицах ехал на фронт, имея единственное направление — клочок газеты — и единственную рекомендацию — тигриные уши, спрятанные в кармане на груди. Он хотел похвастаться перед толстощеким Федором, знакомство с которым началось с драки, спросить его, считает ли он и теперь, что он, Янек, не должен быть на фронте, что его нужно отправить домой. Янек выглянул из-за плеча старшины и посмотрел в сторону, где окоп делал поворот.

— Куда пошел телефонист?

Старшина не ответил. Он отступил на два шага от того места, где на дне окопа что-то лежало, накрытое зеленой накидкой, наклонился, приподнял ее. Янек увидел бледное лицо Федора, с синеватыми тенями под глазами.

Черноусов объяснил:

— Как вы начали стрелять из пушки, он вылез на бруствер. Я ему говорю: «Слезай!», а он отвечает: «Посмотрю, как воюет этот парень, который меня тогда боднул…» Немцы вам ответили, и его осколком сразу, под самое сердце…

Янек смотрел, широко раскрыв глаза, и казалось, что он не понимает смысла произносимых Черноусовым слов.

— Как же это?

— Да вот так, просто.

Чувствуя, что слезы набираются под веками, Янек отвернулся.

— Капрал Кос, к машине! — приказал Василий и, пройдя мимо Янека по окопу, шепнул ему: — Вытри щеки, гвардия смотрит.

12. Новое задание

В учебнике истории какая-нибудь битва преподносится читателю как шахматная партия, и, возможно, еще проще. Ученик восьмого класса легко подскажет Ганнибалу:

— Пора вводить в бой слонов, послать конницу в обход.

Выслушав совет учеников десятого класса, Наполеон без труда выиграл бы битву под Ватерлоо. Спустя несколько лет после окончания войны мы обычно уже знаем точно о силах и действиях обеих сторон, об огневых позициях артиллерии и коварных оврагах, пересекавших поля.

Но сейчас, когда битва еще в самом разгаре, она напоминает матч боксеров с завязанными глазами. Штабы фронтов и армий приблизительно знают о передвижении дивизий противника. Неустанно действует наземная и воздушная разведка, парашютисты выбрасываются с рациями в тылу врага и ведут наблюдение за его маневрами, партизаны пересылают сведения, служба радиоперехвата расшифровывает секреты врага. Однако уверенность в том, что готовится новый удар, появляется только тогда, когда крупные соединения начнут перегруппировку. Зато в это же время трудно обнаружить более мелкие подразделения — роты и батальоны.