Четыре угла

Гризманн разволновался и почувствовал, как перехватило гортань. Провел рукой по затылку.

– Я, – краешком губ улыбнувшись, ответила девушка.

Наклонила голову и в ответ стала разглядывать Роберта Гризманна: статный привлекательный брюнет, черная однотонная рубашка с длинным рукавом. Роберт никогда их не подворачивал. Даже летом. Даже в жару. Моветон, все дела. Побочные эффекты приличия и воспитания в интеллигентной семье Гризманн.

А Он постоянно открывал предплечья, накрутив манжеты до самого локтя. Как вахлак. Как человек, выросший в семье простолюдин. А для Полины не было ничего сексуальнее, чем жилистые мужские руки. Его руки.

Классические темные брюки, заправленная в них рубашка, золотые запонки, начищенные до блеска туфли Роберта и, как золотая вишенка на торте, – элегантные часы не соответствовали окружению. Гризманн здесь выглядел как дорогой пиджак, наброшенный поверх спортивного костюма.

Нет, ничего не изменилось в личности Роберта: всё тот же интеллигентный педант. Только лицо повзрослело: несколько морщин порезали лоб и утиные лапки появились в уголках глаз, темная густая, но дорого оформленная борода сделала черты лица мужественнее. И стрижка новая. Кажется, новая… Хотя, нет… Не помнила Полина и этого…

– Блин, – выдохнул Роберт, – тупо получилось, прости, – парень покачал виновато головой, усмехнувшись. – Я… просто… черт, – дыхание спёрло. Слова давались с трудом, словно весь воздух и силы из него выкачали. – Я не знал, что… Прости, Полин. Ты… давно в городе? – шумно выдохнул.

Всегда красноречивый Роберт Гризманн, умеющий складно, правильно говорить и владеть поставленной речью, сейчас блеял как двоечник.

– Расслабься, Роб, – вновь натянуто улыбнулась Полина.

У нее все эмоции были натянутыми, выжатыми. Естественной выходила всего лишь одна – равнодушие.

Однако, они оба понимали.

Оба помнили, как бы того не хотелось. И это задело Гризманна. Резануло ржавым гвоздем по языку, который хотелось выдернуть, потому что если бы он знал… Если бы знал, что этим вечером встретит Полину, он никогда… никогда бы не подъехал с таким дешевым подкатом подростка, который когда-то сработал с Полиной…

Только пять лет назад он принадлежал не Роберту, а Ему…

Другому она тогда назвала свое имя. Его фамилию позже надела.

Роберт не сомневался, что судьба бросает ему второй шанс. Издевательски, с дьявольской насмешкою. Заметила, наверное, старая перечница, как он мучался, как страдал ночами, представляя девушку в объятиях лучшего друга, как изнывал и стискивал губы, когда видел их двоих – счастливых и влюбленных.

И вновь Роберт этот шанс просерает.

Душно от этого стало. Воротник чертовой рубашки стянул.

– Уже… – Полина подхватила телефон и взглянула на время, – ровно 83 часа, – ответила девушка на вопрос о том, сколько времени она находилась в Калининграде.

В этот момент соседний стул освободился, и Гризманн решительно запрыгнул на него. Теперь они с Полиной сидели практически на уровне глаз друг друга, а если немного податься вперед, можно соприкоснуться коленями. От этого понимания Роберта бросило в жар. Мало того, что он не мог ничего связного сказать, так теперь кровь прилила к его лицу, заставляя кожу позорно пылать.

Да что это с ним?

Роберта потряхивало. Точно, как в тот день, когда он впервые увидел Полину… Это он! Он ее разглядел в толпе серых лиц… Роберт!

А не …

Дежавю…

Как пять лет назад. Только теперь они с Полиной вдвоем, Его рядом нет…

И если это не знак, то…

А если замужем она? Мысли метались в голове парня, перебивая друг друга.

Роберт стремительно бросил взгляд на безымянный палец правой руки Полины, покоящейся на коленях.

Пусто.

Нет кольца, но это ничего не значит.

Ничего не значит, а сердце взволновалось.

Дернулось внутри. Кольнуло.

Четыре с лишним года прошло, а шторит по-прежнему.

Гризманн считал, что упокоился. Год бесился после побега Полины из Калининграда. Целый год как на иголках, и улицы пустые. Без нее они пустые, как и он сам, хотя Полина и не принадлежала ему никогда. К матери ее домой приезжал, адрес в Питере спрашивал, телефон, но та упорно молчала. Кремень женщина, строгая училка.

Не перебесился, значит. Вновь поднялось всё откуда-то, вспомнилось и надеждой заклокотало.

Восемьдесят три часа…

Больше трех дней Полина дышала с Робертом одним балтийским воздухом… Несоленым, холодным и северным… А он просто жил и не знал…