Четыре угла

Вдруг, но совсем ожиданно, распахнулась дверь, и в здание вбежало три человека: два сотрудника больницы и пациент, которого сотрудники вели под руки.

– Будьте добры, проводите человека в его комнату. Этаж второй. Левая сторона. – Монотонно произнёс Оснач.

Пациент висел над землей, он держался несознательно за сотрудников больницы и поглядывал в потолок. Он был спокоен. Хитрый взгляд был отражением самоуверенности человека.

Сотрудники больницы вместе с повисшим на их руках пациентом скрылись на лестнице, ведущий на этажи выше, дав Савелию Осначу сигнал к началу работы с юным психиатром.

– Герман, – заговорил главврач, смотря собеседнику в глаза, – ваша задача сейчас подняться к новому пациенту и установить повторно диагноз. Первичный диагноз я от вас, естественно, скрою, дабы быть уверенным в том, что вы способны на самостоятельную работу.

Риц согласился, показав это взглядом.

На втором этаже, стоя у палаты нового пациента, Герман принялся использовать все свои знания и всё обаяние, дабы разговорить на вид полностью здорового молодого человека. Пациент был высоким юношей возрастом двадцати двух лет. Его лицо было наполнено веснушками, а голубые глаза серыми переливами. На подбородке виднелся шрам от травмы, полученной в детстве.

Вытянув из пациента лишь пару слов, понаблюдав за движениями его тела и поймав пару раз на себе высокомерный взгляд юноши, Герман принял решение. Он понял, какая болезнь соответствует таким симптомам, как эгоизм, нетерпимость к мнению других, самонадеянность, аффективная заряженность на борьбу, нетерпимость критики к своему поведению. Осталось понять разновидность. Но на данный момент Рицу не хватало информации для этого, поэтому он установил повторно лишь диагноз в общем виде: параноидное расстройство личности. Савелий Оснач качнул головой в знак одобрения и совершенно серьезно велел Герману спуститься на первый этаж, дабы найти пару пустых папок для документов.

Юный врач исполнил приказ и, поднявшись обратно, получил копии документов всех больных, осмотр которых был запланирован на тот день. Таким жестом, Савелий Оснач хотел мотивировать Германа и указать ему на его значимость и важность в стенах лечебницы. Юный психиатр принял жест главврача со сдержанной улыбкой и полным восторгом в душе.

Среди документов, вложенных в папку, были документы девушки, не достигшей и тридцатилетнего возраста. Её состояние вызвало обеспокоенность серди членов семьи и членов районного суда. После чего, её с позором для всего обеспеченного и достаточно извозного рода отдали на «перевоспитание» в психиатрическую больницу. Герман, будучи поражен историей и состоянием девушки, сохранил воспоминания о той встрече, оставив запись в своем дневнике.

«… Подойдя к последнему пациенту, осмотр которого был запланирован на тот день, я заметил молодую девушку двадцати восьми лет, распустившую длинные слегка кучерявые волосы. Она, увидев меня, с неприсущим скромным дамам артистизмом начала вскарабкиваться по решётки своей комнаты. Различными движениями тела, свисая с железных прутьев, она попыталась привлечь как можно больше моего внимания. А ее попытки произвести на меня впечатление были ограничены странным кошачьим взглядом. Заметив, что я смотрю на происходящее без должного интереса и возбуждения, и озаботившись своим внешним видом, она спрыгнула на пол и пустилась в дальний угол комнаты поправлять волосы. Стало ясно, что она заостряет собственное внимание на своей внешности, относясь к ней с присущей дамам критикой. На этом моменте я принялся за разговор.

– Здравствуйте, я ваш врач, по крайней мере, на какое-то время. Меня зовут Герман Риц. – Говорил я пациентке со свойственным мне спокойствием. – Вы сейчас, вот прям сейчас, скрывшись в углу комнаты, почему так сделали? Почему просто не слезли с решётки и не встали? Не уж то я вас напугал?

– Нет. Меня не может напугать мужчина столь скудной внешности. Так, окутанная тьмой, я становлюсь столь же мрачной и серой, как вы. Моя вежливость способствует вашей привлекательности. Мое отступление, вашей красоте. И как только я выйду на свет, вы станете незаметны на моем фоне. – Пациентка говорила эти слова, задрав нос. В тот момент я вспомнил пятилетних девчонок с моего двора, что всегда воротили нос от мальчишек.

– Вы считаете себя неотразимой? Тогда для чего вы прячетесь, приводя волосы в «нужный» вид?

– Мой вид всегда должен быть в самом лучшим образе. И, посмотрев на вас, я поняла, что мое происхождение в совокупности с замечательной внешностью и богатым внутренним миров, уже составляет лучший образ этого заведения.

– Заведения? Вам неприятно говорить словосочетание «психиатрическая больница»?

Когда я произнёс эти слова, мой пациент раскрыл широко глаза, приподнял подбородок и отпустил волосы, что еще секунду назад держал тонкими руками.

– Не смейте! Не смейте меня приписывать к больным! Я вообще тут по ошибке.

Но она врала. Она сама понимала, что не было ни какой ошибки.