Четыре вечера на мертвом корабле

— И это бывает! — усмехнулся человек в очках и протер свои стекла с лукавой усмешкой. — Но не поведешь ли ты меня к месту находки теперь?!

Сын Гостя опустил голову, потом спросил тихо:

— Что же предлагают твои 'купцы за тушу животного с двумя рогами, имеющую двенадцать шагов длины?

— Ничего! — ответил грустно человек в очках. — Им не нужно мороженое мясо, а я не купец. Но если ты отдашь мне животное, поможешь мне откопать его и погрузить в каюк, который подведут к этому берегу, я сделаю, что могу. Я отвезу мамонта туда, где ему знают цену! Что бы ты хотел?

Сын Гостя имел лицо белее якутских, но в нем жила легкомысленная душа якута, и он сказал твердо:

— Русскую избу с русской печью и кусок земли на Алдане с машиной, которая растит хлеб из земли!

Человек в очках кивнул головою.

— Ты торгуешься так же, как якуты. Ты предлагаешь все, что у тебя есть, и требуешь все, что тебе нужно. Но на этот раз, кажется, мы сторгуемся: в Якутске есть комиссия, которая даже бесплатно делает все, чтобы поселить вас на земле для земледелия. Я сделаю все, что ты хочешь.

Сын Гостя встал.

— Тогда пойдем! Иди и бери того, чьим кладбищем называют этот острой и кого сохранила для моего счастья ледяная земля!

Человек в очках протянул руку, и Сын Гостя пожал ее. Красные угасающие языки пламени в очаге сверкнули на стеклах очков, и глаза за ними показались действительно видящими сквозь землю.

Сын Гостя проводил человека в очках с почтением. Они вышли вместе, и собаки завыли, срываясь с привязи, но хозяин не взял их. Когда вой их перестал мешать слушать, он сказал:

— Я держу их на привязи, чтобы они не съели животного!

— Они могут есть? — откликнулся человек в очках с необычайной живостью. — Они ели?

— Я пробовал сам вкус его мяса, и оно не понравилось мне, — ответил Сын Гостя, — но собаки ели.

Тогда человек, сверкая стеклами своих очков, стал спрашивать, задыхаясь от волнения, черна ли шерсть мамонта, и рыжеват ли подшерсток, велики ли бивни и не нашлось ли остатков пищи в его зубах. Сын Гостя остановил его вопросы изумленной улыбкой:

— Ты говоришь так. как-будто уже видел его? Откуда ты можешь знать шерсть зверя? Или ты жил вместе с ними?

— Когда ты вернешься на родину и будешь жить по-новому, ты узнаешь, что такое наука, и тогда будешь знать многое! Не мы первые находим в этих льдах мамонтов, но мы первые сумеем отсюда его увезти! Если он хорошо заморожен!

— Он тверд, как железо, и крепок, как лед! — ответил Сын Гостя и усмехнулся, но лед крепок, пока нет солнца, а солнце горячо, пока ветер не закроет его тучами!

Человек в очках, должно быть, знал хорошо якутскую речь, где тайная мысль вьется тонкой извивающейся нитью между нагромождением образов и шуток. Он посмотрел на своего спутника внимательно и ответил твердо:

— Тот, кто, как ты, сделал путь в две зимы от Алдана до Кладбища Мамонтов, должен хорошо бы знать, что человека, идущего по своему пути, не могут задержать ветер, солнце и лед!

Сын Гостя кивнул головою и замолчал. Тогда они подошли к взрытой земле, где виднелись шерсть и вздутые бугры живота огромного животного.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

СЫН ГОСТЯ ПРОДОЛЖАЕТ ПУТЬ

Еще десять солнц встало за ледяной скалою и столько же их упало невдалеке в розовую океанскую даль. Белые ночи налились сумеречными тенями, и розовые детеныши лебедей пробовали первые размахи своих крыльев.

Огромная туша мамонта вышла из-под земли. Муж Маи, молчаливый тунгуз с зоркими глазами, привел осторожно парусный каюк к океанскому берегу. Туда грузили мамонта, распиленного на части, как камни.

Человек в очках подбирал клочья шерсти и спрятал между двумя листами бумаги остатки травы, найденной во рту мамонта. Сын Гостя смотрел на человека в очках с изумлением. Возвратившись с каюка за новым куском животного, он сказал ему:

— Стекла делают твои глаза зоркими, как у орла, но в ушах твоих нет стекол, а я слышу приближение бури. Пусть каюк уходит сейчас же за остров, подальше от берега океана! Океан прибьет к острову ледяные скалы, и они изрежут в куски твой каюк легче, чем мы резали на части мертвое животное!

Человек в очках кивнул головою, но сказал просящим голосом:

— Хорошо, хорошо! Но надо догрузить, потому что он тает! Мы успеем увести каюк!

Он нагнулся к земле и тер ее в ладонях, потом пробовал на вкус. Сын Гостя посмотрел на него, как на ребенка, и ничего не сказал.

Последнею грузили голову мамонта. Ее нести четыре человека, и они гнулись под тяжестью. Крутой, как рог,

бивень лежал на плече Сына Гостя, длинная грива шеи мамонта путалась в его ногах. Человек в очках поддерживал ее и говорил, сияя восторгом сквозь блестящие стекла:

— Весь мир будет знать о нашей находке и о тебе. Сын Гостя! Много людей со всех концов мира заедут в город твоей страны, чтобы видеть мамонта и изучать каждый клочок его шерсти! Он приносит нам вести из эпохи межледниковья. он позволяет нам видеть назад за тысячи лет! Сын Гостя, ты получишь избу и хозяйство!

Сын Гостя покачал головою и посмотрел в сиреневую даль океана.