Четыре ветра

В конце концов они последовали примеру большинства обитателей лагеря: упаковали вещи в коробки, сняли палатку и погрузили все в грузовик. И двинулись на север вслед за Дьюи, в округе Йоло разбили палатку еще в одном мигрантском лагере. Здесь предстояло собирать персики. Элса очень неохотно согласилась брать Энта с собой в поле, но выбора не было. Она мать-одиночка, а сын слишком маленький, и нельзя оставлять его одного на весь день. Заработка от сбора персиков хватило, чтобы прокормиться и прикрыть наготу. Но отложить ничего не удалось.

Когда персики сошли на нет, все снова снялись с места. До конца лета они вместе с ордой мигрантов передвигались от поля к полю, научились собирать самые разные фрукты и овощи, оставаясь незамеченными для добрых людей, владевших полями, – те хотели, чтобы их урожай собрали, но видеть людей, которые собирают урожай, вовсе не хотели, рассчитывая, что по завершении сезона сборщики просто исчезнут.

Они не ездили в город, не ходили в кино, даже в библиотеки. Они останавливались вместе со всеми в лагерях, держась друг дружки. Джин научила Элсу жарить во фритюре шарики из кукурузной муки, а Элса показала Джин, какие вкусные лепешки получаются из поленты, как они хороши с супом или жарким. Но в основном они питались консервированным томатным супом с макаронами и нарезанными сосисками.

И все это долгое, жаркое лето они ждали двух слов.

Хлопок созрел.

Новость эта стремительно прокатилась по Центральной долине в сентябре. Посреди ночи Элса и дети упаковали вещи и двинулись обратно в долину Сан-Хоакин к ставшему родным лагерю у канавы.

Они целый день ехали по жаре, но вот наконец свернули в наезженную сухую колею на заросшем сорняками поле. Дряхлая машина Джеба поднимала пыль впереди.

– Вот это да… – сказал Энт, с удивлением глядя сквозь грязное, все в пятнах от разбившихся жуков, стекло. – Вы только посмотрите.

За то время, что они отсутствовали, население лагеря у канавы существенно выросло, и сейчас в поле стояло не меньше двухсот палаток новых мигрантов – американцев, прибывшх в поисках несуществующей работы. По лагерю будто торнадо пронесся: сломанные автомобили, мусор.

Джеб взял правее, прочь от скопища палаток и картонных лачуг. Он нашел неплохое, почти ровное место, где можно было поставить рядом две палатки, но так, чтобы две семьи все же жили не на головах друг у друга.

Элса припарковалась чуть поодаль.

– До ручья далеко, – оценила Лореда, покачала головой и пробормотала: – Поверить не могу, что я назвала эту канаву ручьем.

Элса притворилась, что не слышала.

– Пойдемте, путешественники. Пора разбивать лагерь.

Они принялись за работу. Установили палатку, вытащили печку, взбили комковатый, грязный походный матрас. Засунули ведра в медную ванну и поставили ее перед палаткой, рядом со стиральной доской и веником.

– Отлично, – сказала Лореда, вернувшись с двумя ведрами воды. – Мы снова тут. Дом, милый дом.

Элса скомкала газету (в глаза ей бросился заголовок «Пособия доведут страну до финансовой катастрофы») и развела огонь в печи.

Лореда подошла к ней, спросила:

– Ты ведь знаешь, что занятия в школе уже начались, да?

– Да.

– И знаешь, что я в школу не вернусь, да?

Элса вздохнула. Всю жизнь она только и хотела, что быть хорошей матерью. И какая же она мать, если Лореда не получит образования? И все же. Они провели в Калифорнии почти пять месяцев, вкалывали без продыху, а денег в итоге меньше двадцати долларов. Много ушло на бензин и продукты, а платили мало, как тут выбраться из нищеты? И зима приближается. Выживут они или нет, зависело от того, сколько денег они заработают на сборе хлопка, а Лореда могла работать наравне со взрослыми. Удвоить заработок.

– Да, – сказала Элса. – Я знаю, что тебе придется собирать хлопок, но Энт будет ходить в школу. И точка. – Она посмотрела на дочь и добавила: – И ты вернешься в школу, как только сбор хлопка закончится.

На следующее утро Лореда проснулась затемно и лежала, прислушиваясь. В четыре часа она услышала то, чего ждала, – голос Джеба у палатки: «Пора».

Лореда и Элса спали одетыми, поэтому они просто взяли приготовленные заранее полотняные мешки длиной в двенадцать футов (заплатили за каждый по пятьдесят центов) и выбрались из палатки.

Их ждали Джеб с сыновьями, Элроем и Бастером.

Впятером они вышли на дорогу и двинулись к первому полю Уэлти.

В очереди уже стояло человек сорок, некоторые, похоже, с ночи, чтобы точно получить работу. Мужчины, женщины, дети, даже шестилетки. Мексиканцы, цветные, оки – их больше всего. В воздухе парили белые пушинки хлопка, садились на лицо Лореды, застревали в волосах.

Грузовики ждали, когда их заполнят хлопком. Кузовы обтягивала проволочная сетка.

На восходе прозвучал гонг. Толпа заволновалась. Люди знали, что работа достанется не всем. В очереди уже скопилось несколько сотен человек.

Ворота хлопкового поля открылись, вышел высокий краснолицый мужчина в ковбойской шляпе. Он прошел через толпу, внимательно выбирая рабочих.

– Ты, – сказал он Джебу.

Джеб метнулся к воротам.

– Ты, – сказал он Элсе, а потом Лореде: – И ты…