Четыре Воина

В один из базарных дней Брозю отправили в город за овощами. Пристроив тележку груженую покупками сделанными на базаре возле небольшой таверны, Брозя сунул мохноногому муртису, впряженному в тележку, пару морковок и отправился «промочить горло». Он твердо сказал себе, что быстро выпьет один стакан самого слабого из имеющихся вин, и тут же поедет прямиком в монастырь. Вино было таким вкусным и так хорошо пошло, что Брозя выпил и второй, и третий стакан. В голове у него слегка зашумело. И Брозя, чувствуя приятную расслабленность, испытал желание, для получения совсем уж полного удовольствия от прекрасного дня, дружески поболтать с другими посетителями. Выслушав пару историй торговцев шерстью и долгий и не показавшийся Брозе интересным рассказ одного из местных торговцев, Брозя решил, что у него-то тоже есть история. И она, как раз очень даже интересная и даже таинственная. Заказав «под рассказ» еще один стакан, самый последний, Брозя развалившись на скамье, с важным видом поведал об удивительной находке сделанной после грозы в Главном молельном зале монастыря. Большая часть присутствующих его не слушала. Монастырская жизнь не была самой интересной темой. Закончив рассказ, обиженный монах, не получивший должного признания, поднялся и раскачиваясь из стороны в сторону, направился к заждавшемуся муртису, успевшему, как оказалось, сожрать за время его отсутствия половину моркови. Брозя хотел поколотить наглое животное, но был слишком пьян и едва не свалившись в сточную канаву, кое-как влез в тележку и стегнул пожирателя моркови. Прожорливое, но умное животное послушно потрусило в нужном направлении. Позади него из тележки раздавался богатырский храп.

Брозю примерно, на этот раз, наказали и запретили покидать монастырские стены в ближайшее время.

А спустя десять дней в монастыре случилась, как и предрекал выживший из ума старый монах, самая настоящая беда.

Утром Наставник не вышел из своей комнаты. И когда подошло время молитвы, и он так и не появился было решено пойти посмотреть, что же случилось. Войдя в комнату, монахи в ужасе застыли. Наставник лежал в луже крови возле своей кровати с перерезанным горлом. Ни разу ни в одном из монастырей, не считая времен далеких войн, не происходило убийств священнослужителей. Кто и по какой причине мог пойти на такое страшное злодейство было совершенно непонятно.

Вечером один из молодых монахов, которому не давала покоя мысль, пришедшая в голову после произошедшего, взяв с собой еще одного, близкого ему товарища, отправился в комнату Наставника. Все следы случившегося уже были тщательно убраны, но двое монахов все равно чувствовали себя крайне неуютно. Непрерывно шепча молитвы, товарищи осмотрели каждый уголок комнаты. Странного ларца из Главного зала нигде не было. Когда искать больше было просто негде, молодые люди покинули помещение.

– Думаю, нужно записать все подробно и поехать в Белоотинский монастырь, – сказал один из проводивших осмотр комнаты. – Похоже, старик Норох был прав. Несчастье произошло и что-то очень нехорошее во всем этом…

– Да… – коротко ответил его приятель, не любивший много говорить.

На следующий день один из монахов, тот что предложил написать письмо, отправился в столицу, с посланием к Высшему Наставнику имиритинцев, в Белоотинский монастырь.

Глава 4

Наставник внимательно разглядывал человека в одиночестве сидевшего за длинным столом в трапезной и с завидным аппетитом уплетавшего немудреный монастырский обед. Гость был широк в плечах, крепкого сложения. Темные, коротко остриженные волосы топорщились в стороны как иглы у ежа. На загорелом лице возле губ и переносицы пролегли складки, как бывает у людей, на долю которых выпало немало испытаний. На лбу были два заметных шрама. Даже если бы Наставник не знал наверняка, он бы все равно догадался, что обладатель отменного аппетита и крепких зубов (судя по хрусту костей, разгрызаемых ими) опытный воин.

– Господин Неро, – обратился Наставник к гостю. Коротко стриженная голова повернулась в его сторону.

– Га, Насаник, – не вполне членораздельно, так как рот у него был набит едой, проговорил гость.

– Простите, что помешал Вам, господин Неро. Рад, что обед пришелся Вам по вкусу…

– Уу…

Наставник спрятал улыбку.

– Я хотел попросить Вас, господин Неро, зайти ко мне после того, как Вы пообедаете, – мягко сказал Наставник.

– Оошо! – кивнул головой гость, продолжая энергично работать челюстями.

– Не спешите, – сказал Наставник, на этот раз все же не удержавшись от улыбки. – Если Вам понравилась наша скромная пища, прошу Вас, не стесняйтесь, наш стряпчий с огромной радостью положит Вам добавку. Это очень отрадно, что гость доволен угощением…

– Оошо! – повторил гость кивнув в знак согласия и продолжил трапезу. Продолжая улыбаться, Наставник направился к себе. Но улыбка его быстро исчезла. Поводов для радости особенно не было. Гость с таким аппетитом поедающий монастырскую еду, привез послание от Высшего Наставника из Белоотинского монастыря, располагавшегося в столице. И известия в нем были печальные.