Четыре Воина

Вечером состоялся «совет». На повестке был вопрос – что все-таки делать дальше? Бывший воин уже тоже склонялся к мысли, что нужно возвращаться назад, к себе, причем, как можно скорее. Он чувствовал, что начинает «прирастать». Привязываться сильнее, чем ему самому того бы хотелось. И раз уж так вышло, то чем дольше они пробудут здесь, тем труднее будет потом оторвать от себя возникшие привязанности и отношения. У Неро не было по-настоящему близких ему, с тех пор, как много лет назад умерли его родители. После этого он поступил в охранный приграничный отряд. В числе прочих, оборонявший их земли от набегов многочисленных полудиких и невероятно злобных племен, живущих в Тумерских предгорьях и промышляющих грабежом на соседствующих с ними землях. Товарищей по службе, в какой-то степени, можно было отнести к близким людям. Они стояли во время кровопролитных схваток плечом к плечу и каждый, не задумываясь, готов был отдать жизнь за своих друзей. Но это было совсем другое. Находясь на службе каждый воин понимал, что в любой момент, он сам или кто-то из его товарищей может погибнуть. Там возникала крепкая мужская дружба, но именно такой близкой привязанности, которую невозможно разорвать без непереносимой боли и продолжительных страданий, не было. Постоянное незримое присутствие возможности потери устанавливало свои законы. Потерянных в бою друзей не оплакивали, за них мстили и потом вспоминали время от времени, поднимая стакан вина и отдавая дань уважения отваге. Сердца воинов обрастали коркой, сквозь которую не могли пробиться потери и боль вызванная утратой. Иначе было нельзя. Невозможно день за днем идти на встречу опасности, будучи сломленным и ослабевшим от душевного страдания.

А сейчас корка окружавшая его сердце долгие годы исчезла, и Неро ощущал, что размяк и дал слабину. И еще чуть-чуть и он точно не захочет никуда возвращаться. Он уже не хочет… Но должен. Он не может остаться, потому что он отвечает за мальчишку с его глупыми верованиями и убеждениями. И мальчишка нипочем не отступится от них. Не предпочтет жизнь, которой, возможно и желает, но которая невозможна для него. Потому что он связан своим пониманием долга. И Неро тоже связан данным им самим словом и нарушить его он не может…

Неро угрюмо смотрел перед собой. Почему жизнь такая поганая вещь. Почему она то и дело норовит подстроить какую-нибудь пакостную каверзу. Нужно обязательно влезть в душу, разбередить, ковырнуть поглубже и побольнее. Поманить, а потом взять и отобрать…

– Завтра мы уходим, – сказал Неро. Сердце сжалось и болезненно заныло. – Попробуем найти ублюдка, наверняка, он тоже где-то здесь, поблизости…

Клей покачал головой.

– Это невероятно огромный город. Ты даже не представляешь…

– И что ты предлагаешь? – хмуро буркнул Неро. Мало того, что им придется уйти. Так еще, судя по всему, непонятно, смогут ли они вообще выбраться отсюда.

Клей тряхнул темными кудрями.

– Мы будем, где только можно, оставлять знаки. Мы назначим фримансу место встречи. Думаю, он и сам нас разыскивает. Ему камни нужны не меньше чем нам. фримансы крайне заинтересованы в том чтобы завладеть оружием Четырех Воинов, это уже очевидно.

Облезлый кот, растянувшийся на покрывале рядом с собеседниками, презрительно посматривал на глупых непонятных созданий, собиравшихся покинуть отличное место, где всегда есть еда и есть крыша над головой. Причем, этим двоим даже не нужно выпрашивать еду дополнительно. Хозяйка сама то и дело подсовывает им угощения. Глупцы! Он-то, кот, прекрасно знает, что такое жизнь на улице и холодные осенние и зимние ночи под открытым небом. Презрительно зевнув, кот прикрыл глаза. Милостиво помуркивая от приятного почесывания большим, но не слишком умным человеком за его ухом.

– Ох уж эти воины… Лучше бы у них вообще не было никакого оружия. Они и так всемогущие, – проворчал Неро. – Ладно. Решено. Ничего другого все равно в таком странном месте, как видно, не придумаешь.

Он улегся на мягкое ложе и отвернулся к стене.

– Давай спать. Последняя ночь на такой шикарной постели… «В таком прекрасном доме, полном тепла и заботы…» – мысленно закончил он.