Четыре возраста Нулизы-сан [СИ]

— Один выход? Всего лишь один? И красный номер?

Тенрю пожала плечами:

— Меня-то учили полтора года. У меня были провозные выходы — по настоящей взвеси, но без боя. Была стажировка в нормальной, сработанной девятке. Как я тупила! Из вас ни одна так не тупила, даже эта коза Седьмая. Объективно, вы круче. Учили вас меньше, а справились вы лучше. Так что попомни мои слова, ты тоже скоро покраснеешь.

— Но всего лишь один поход!

— Ну, вдоль Гвинеи, Филиппин, Малайзии. Берег близко, прикрытие авиацией постоянное, и грузовик тоже был единственный.

— А чего сейчас три?

Тенрю поморщилась:

— Политика. Стратегия. Хрен в ступе.

— Или просто предыдущий конвой не дошел, — прибавил молчавший до сих пор доктор. — Вот и послали то, что в прошлый раз не доехало.

Восьмая вздохнула. Одно дело — слухи. И совсем иное — обедать с людьми, не дождавшимися любимых из потерянного конвоя.

— Посмотри лучше вон туда, — сказал Корнет. — Прямо турнир!

Несколько поодаль от столиков закусочной, у входа на базар, расступилась небольшая очередь. Подошли два здоровенных матроса с местной базы — ветер перекладывал по могучим плечам воротники, вышитые таким же кленовым листом, как на халате доктора. А еще на плечах матросы несли девчонок — Восьмая сразу узнала аватары подводных лодок. Вспомнила, как ей было страшно в слепой мясорубке ночного боя. А для подлодок такая резня — обычное дело. Девушка поежилась.

Аватары подлодок, свесившись к прилавку, выбрали что-то, невидимое от закусочной. И, похоже, заспорили. Скомандовали — люди расступились еще шире. Аватары зашептали что-то на ухо — каждая своему матросу. Те заржали — натурально, по-конски. Правда, то и дело сбиваясь на обычный смех. Один попытался копнуть землю копытом — как настоящий конь — чуть не упал. Зрители тоже засмеялись. Аватары между тем выдернули первые попавшиеся палки. Кто-то подал упаковочную ленту — русалки живо навили ее спиралью, превратив шесты от навеса в рыцарские копья. Навершия копий сделали из круглых желтых плодов — Восьмая таких не видела ни дома, ни уже здесь.

Матросы-скакуны разошлись по углам площадки. Снова попробовали заржать — и под хохот зрителей тяжелой трусцой понесли амазонок в центр поля. Правая крутанула копье, ловко разбив желтый фрукт о макушку соперницы. Та не осталась в долгу, ткнув противницу копьем в бок. Но вражина перехватила копье рукой, отбросив свое. Подтянула желтый шар поближе — и в три приема отгрызла от него добрую половину! Остатки фрукта шлепнулись на ринг, вокруг которого уже катались со смеху все мальчишки — и добрая половина взрослых зрителей.

Подлодки гордо выпрямились на плечах матросов — те сделали круг почета и под аплодисменты ускакали к дорожке, где скоро скрылись из виду.

— Традиция такая, — серьезно сказал Корнет. — Русалки с подводных лодок не ступают на землю Гавайев. Пока здесь хоть у кого-то есть сила в руках.

— Есть за что, — неожиданно для самой себя сказала Восьмая.

Тенрю одобрительно хлопнула ее по плечику:

— Соображаешь. Интересно до чертиков, какой же тебе достанется позывной… Ну так что? Пойдем прогуляемся в сторону радиохауза? Ты… Родителям будешь звонить?

Восьмая вздрогнула:

— Моих родителей нет на Земле.

Поколебалась. Вспомнила жалобу Тенрю: «А ее хоп — и съели… не успела сказать!» И призналась — прекрасно понимая, что вручает флагману ключ от собственной жизни:

— У меня есть знакомый. Парень.

* * *

Парень хмыкнул:

— Фигней хвастаешься, Крыс.

Названный прищурил красноватые глазки — полностью оправдав кличку.

— Ну так похвастайся чем настоящим. Не можешь? Не свисти!

Егор посмотрел на многометровый бетонный забор, под которым собиралась ватага Крысят. На приметный куст шиповника. На покосившуюся лавку, порезанный ножами стол, вытоптанную землю под ним.

— Настоящим?

Крысята посмотрели с неподдельным интересом, заслонившим пока что даже обиду. Они к новичку всей душой — даже морду бить не стали, как положено при прописке в новом дворе. А тот обфыркал и крутизну их, и секретное место, где так удобно курить, прячась от взрослых. Игрушки, сказал. Бычиный кайф, так-то!

Но крысята нешуточно гордились выдержкой и дисциплиной — насколько это вообще возможно в пятнадцать лет. И потому посмотрели на атамана, которому было аж целых семнадцать. Крыс говорил, что у него даже девчонка есть! Поскольку дрался Крыс лучше любых двух, слова его в шайке никто под сомнение не ставил.

Кроме этого вот Егора… Как там фамилие новичка?

Крыс длинно сплюнул подальше в жухлую траву.

— Ты говоришь: мы мелкие. Было бы это неправда, мы бы не обижались. Но это, мать его, правда. Если бы это настоящий мужик сказал, обиды нет. Но ты такой же пацан, как мы. Ты живешь с папиных копеек. И девушки у тебя нет. И папа твой, как у всех. Хрен ли там, что ты хоккеист, у нас тут и борцы есть, и каратисты. Это намек был, если что.

Шайка согласно заворчала: все два десятка парней с «круглого двора». Крыс держал речь дальше:

— Так что мое тебе слово. Предъяви нам это настоящее свое. Тогда тебе от нашей банды уважуха. Мы не гондоны какие-нибудь, слово наше — тверже гороха.