Четыре возраста Нулизы-сан [СИ]

— Благодарю, — Восьмая зашагала в указанном направлении. Вопреки ожиданиям, земля под ногами не качалась. Причальная стенка тянулась и тянулась; справа, у берега, на ней равномерно попадались будочки электрошкафов, бухты толстенных силовых кабелей и прошитых блестящей стальной нитью армированных шлангов, резко пахнущие активным топливом. Слева длинный борт школоносца, затем просто море. Потом справа показался вагончик побольше. За ним, огражденные вкопанными баллонами высотой по колено — шесть столиков белого дерева, в два ряда. Выгоревший парусиновый навес над ними шевелило полуденным ветром. Черные стальные опоры навеса уже заметно нагрелись в лучах давно поднявшегося солнца.

За ближним столиком сидели два угрюмых мужика — один в инженерском комбезе, второй в белом халате со знаменитым кленовым листом Гавайского Международного Госпиталя. Подняв глаза на вошедшую, инженер сказал:

— Товарищ младший лейтенант, разрешите обра…

— Отгребись от нее, Корнет, — рявкнул знакомый голос. — Это моя Восьмерка. Она ничего знать не может.

— А-а… — пролепетала Восьмая, — Тенрю? Капитан Тенрю?

— Садись, чего застыла?

Восьмая осторожно вошла и села за второй стол. Тенрю хлопнулась рядом — лавка пружинисто прогнулась, но добрые дубовые доски выдержали. Перед собой Тенрю выставила высокую бутылку. Доктор и Корнет посмотрели на нее неодобрительно.

— Не берет, — печально сказала Тенрю, разливая содержимое по рюмкам-наперсткам. — Не берет меня ни «Столичная», ни шило. Я же не человек. Я могу двигаться со скоростью сорок узлов. Выдержать отдачу двух металлорезок. Пропороть гарпуном шкуру глубинного. Тех калорий, что в бутылке, мне на четверть часа хорошего хода. Или на пять минут активного боя. Не того хлопания по балде ладошкой, что было ночью. Активного!

Восьмая только икнула: Тенрю недвусмысленно подвинула один из наперстков к ней.

— Но… Пить с командиром? Это против правил!

— А восемь стажеров — по правилам? — капитан зарычала так, что мальчишка-разносчик отшатнулся. — Да я вешаться хотела, Восьмая! Ве-ша-ться! «Что страшней, чем форс-мажор?» — процитировала она стихотворение Командора. Корнет среагировал мгновенно:

— В экипаж пришел стажер!

— Ну, а что страшнее даже?

— Два стажера в экипаже!

— А вас у меня восемь. Во-семь!

— Это песец, — согласился доктор. Тенрю посмотрела на него с жалостью:

— Док, песец — это два стажера в экипаже. Ну, три. Ну пусть дважды по три! А у меня… Как это? Четырежды акбар!

Откашлялась и проглотила содержимое наперстка. Восьмая поднесла рюмку к губам — и задохнулась от неприятного запаха. На домашнее вино совсем не похоже. Девочка решительно поставила наперсток на стол:

— Невкусно.

Тенрю засмеялась — негромко, печально и необидно:

— Удивительно не то, что мы пятую часть потеряли. Удивительно то, что четыре пятых живы.

— Вы… Все сделали за нас, — набралась храбрости Восьмая. Тенрю кивнула:

— Девятки, пытавшиеся делать хоть какие-то маневры, потеряли кто двоих, кто троих. Четвертый отряд накрылся полностью, вместе с Евой. А мы уцелели. Одна Шестая в синяках. Если это не чудо, так чудес нет вовсе… Восьмая, ты не нюхай, ты пей. Тогда не так погано.

— Нам еще до Сиэтла идти.

— Знаешь, девочка… — капитан взъерошила свою вороную гриву. — Я однажды так зареклась. Подумала: не хвали день до вечера. Еще же переход от Палембанга. А ее хоп — и съели. И я не успела сказать!

Тенрю оперлась подбородком на сложенные руки.

— Я — «флотская дева.» Кан-мусу. И я, блин, останусь, мать его, девой! Потому как, если мне понравится парень… — кивнула на Корнета. Тот вздрогнул.

— Да договорилась бы я с Симакадзе! — рявкнула капитан. — Вернется она! Такао вытащит! Дваждырожденная не из такой херни вылезала! — сказала Тенрю уже доктору.

— Ты что-нибудь знаешь? — мужчины затаили дыхание.

— Я верю, — сказала Тенрю. — Верить и ждать возвращения с моря женщины умеют. Вам вот придется учиться. Но это хотя бы в ваших силах. А мне чего делать? Если мне понравится парень, я одним засосом его насухо выпью. Или обнимашками раздавлю в пирожок с говном. Я же не человек. Пост-человек. Экс-человек. Полубог.

Восьмая набралась решимости, схватила наперсток и… И сплющила точеный металлический стаканчик просто пальцами!

— Ой…

— Да! Я же тебе копье обещала! — засветилась от радости Тенрю. — Под твою немеряную силушку. Вот мелочь отмитингует возле узла связи. Мы подойдем чинно, как дамы, посылочку получим… Корнет, проводите?

Тот замялся. Тенрю посмотрела на него прямо:

— А Симакадзе бы не обрадовалась, что ты киснешь. Так что взял жопу в горсть и держи спину прямо. Вон Док даже в лице не изменился. Хотя тоже переживает, я же слышу сердечный ритм.

— Госпожа капитан…

— Тенрю!

— Госпожа…

— Тенрю!

— Тенрю… А сколько у вас походов?

— Один, — просто сказала капитан. — До Австралии, за металлопрокатом. Шведские рудники тю-тю, вам же должны были давать на экономической географии. Нормальная руда в товарных объемах только там и осталась. И обратно: Порт-Дарвин — Порт-Артур. Ну, в новый, который отстроили после Второго Удара. Восьмая, ты что хлопаешь глазками? Истории тебя не учили тоже?