Четыре Времени Мира. Город (СИ)

— Зря на девчонку наговариваешь, — хмыкнула Ёрмунга. — Она сказала мне, что с этим проблем не будет, есть у нее свой донор. То ли приятель, то ли возлюбленный, не мое дело. Никто на неё не жаловался. Тихая. Работящая. Каждому такую работницу пожелала бы.

Гаркан только головой покачал.

— Всё, готово. — Один из сынов Ёрмунги, подошел к стойке и водрузил на нее последний ящик. Взрослые мужчины Сушь не покидали, таковы традиции ётунов — муж занимается охотой, лесоповалом и рыбным промыслом, жена торгует с иноземцами. Так что оба мускулистых, бородатых, с кустистыми бровями, здоровенных мужика, каждый из которых мог кулаком проломить толстенный деревянный стол или на одной руке без труда поднять человек трех, считались еще детьми, что и объясняло покровительственный тон их матери.

— Выносите всё на улицу и складывайте, я скоро приду, — Ёрмунга уложила казан в ящик и зычным своим голосищем объявила на весь кабак — мы уезжаем, трактир закрывается до следующей зимы, — ей ответил разочарованный гул и недовольный стук кружек по столешницам — но, — Ёрмунга подняла к потолку пухлый палец — все остатки пива, вина и настойки в бочках можете бесплатно допить. Её слова сопроводил восторженный гомон, посетители тотчас дружно повскакивали с мест, будто только и ждали этих слов на низком старте и обступили бочки. Компания «чернорабочих» не сдвинулась с места — Да что я говорю, — усмехнулась она — Знали, вороньи дети, знали, вон как в последний день понабежало халявщиков. Каждый год, одно и то же! — Безо всякого огорчения в голосе она стукнула ладонью по стойке и перевела взгляд на гаркана — А с тебя десять монет. Южанин, отходивший от вливания ледяной жидкости в организм, только фыркнул:

— Это почему же?

— Ты до объявления свою кружку вылакал, никто не заставлял. — Гаркан издал горловой рычаще–ворчащий звук — смешок, и послушно заплатил. Ётунка просияла, сгребая монеты, и одну сунула в сапог:

— На удачную дорогу, — пояснила она. — Кирсаника! — ётунка окликнула девушку. Та застыла и обернулась, бросив резкий, подозрительный взгляд на гаркана. — Когда всё вылакают, скажешь повару чтобы закрыл трактир, и все до следующей зимы свободны. Жду тебя на работу в оговоренное время — Ёрмунга усмехнулась и, взвалив на свои немаленькие плечи последние коробы со скарбом, вышла. Гаркан облегченно выдохнул. Ему понравилась эта женщина, не хотелось чтобы она погибла.

Не смотря на то, что расы гарканов и ётунов на уровне высокой политики друг друга не выносили — и те и другие — моряки, занимаются морским промыслом, только моря разные, но конкуренция все равно была остра. Но на частном, житейском уровне, самый северный и самый южный народы Города, как ни удивительно, больше всего походили друг на друга. Не внешне. Менталитетом.

И общий язык находили буквально с полувзгляда. Наверное, только поэтому до сих пор между этими расами сохранялись вопреки всему ни разу не вспыхивали военные стычки.

Гаркан похлопал себя по карманам. Достал трубку с грубо украшенным резным мундштуком, потертую, явно ему дорогую, аккуратно положил её на стойку. Потом подумав, спрятал за нее, чтобы надежнее. Отложил рукавицы, ослабил пояс. Встал и окинул зал ничего не выражающим взглядом. Сейчас начнется.

Отбрасывали длинные тени нити с позвякивающими стеклышками. Трактир гудел голосами, что оживлялись с каждым выпитым глотком халявного пива.

Южанин ждал. Отрава в питье, это было безусловно ясно с первого же слушка, когда гаркан узнал о тени, что служит в местном трактире на разносе.

Все знали, что Ёрмунга угощает перед отъездом, уже сорок лет так.

И рабочих не хватятся, да и местных тоже. Лет двадцать назад тут три деревни почти выкосило, а искать причины стали только через год. Это тоже гаркан узнал, сидя у огня трактиров, слушая на конюшнях, делая выводы.

Лучше места, времени и не найти. Вопрос только — как?

Пиво было вкусным и ледяным, привкусов гаркан не ощутил, разве что легкую, на самой тонкой грани ощущения сладковатую ноту. Вот оно. Южанин постарался запомнить этот вкус. Незнакомо. Но это не так уж важно.

Стук. Голоса стихали. Словно выпавшая кружка из огрубевших рабочих пальцев стала сигналом.

Пиво потекло с края стола. Хозяин кружки потянулся за ней, но не смог сжать внезапно онемевшие пальцы.

Чернорабочие за дальним столом, чумазые и худые не пили ни капли. Они смотрели в зал, напряженно и спокойно, не шелохнувшись, даже когда один из солеваров скатился со скамьи со звериным рыком и принялся лакать разлившуюся лужу прямо на полу.

«Тени. Она не одна.» — гаркан заворчал еле слышно. Он не справится с ними. Слишком уж неравны силы. Конечно, они голодны, но надолго ли… Он и не планировал драться, но все же…

Гарканы бросаются в бой без страха и раздумий. Южанину тошна даже сама мысль бездействия, отсутствия сопротивления.

Но это был очень необычный гаркан. Он демонстративно покачнулся и осел на стул безвольной меховой грудой.