Четыре Времени Мира. Город (СИ)

Посреди всего этого буйства цвета и формы доктор чувствовал себя крохотным, незначительным, словно маленькое насекомое, на которое вот–вот наступит великан–человек. Еще и чутье снова словно взбесилось: ему ни разу раньше не приходилось контактировать с таким количеством разных людей в одном месте.

Зорон просто не мог воспринять такую массу за раз, его мутило, в глазах мельтешили цветные пятна. Он старался не подавать виду перед своими спутниками, и благодарил всех духов, за то, что не успел ничего съесть с утра. Никто из ученых пока не определил, где именно в организме людов находится орган, ответственный за чутье. В этот момент Зорон мог с чистой совестью утверждать — в желудке. И пытается его покинуть вместе с ним. Осталось лишь одно утешение, возможно, такая реакция со временем уйдет, работали же на Площади местные врачеватели, и ничего, а среди них, Зорон не сомневался, была масса значительно более чутких и талантливых докторов, чем он сам.

После прошлой своей вылазки в центр Площади Зорон провалялся с температурой неделю. В этот раз, по идее, все должно быть хоть немного, но лучше.

Бледного, с легкой зеленцой, его бесцеремонно втолкнул в редакцию Марк. Сын мукомола явно не был знаком с понятиями личного пространства. Но Зорону, на удивление, сразу стало лучше. Ощущение сотен тысяч живых организмов вокруг пропало: кто–то из людов, весьма талантливый, экранировал редакцию от любого влияния извне. Если у себя в доме доктор чувствовал, хоть и отдаленный, но все же «отзвук» чужих тел и их самочувствия, то стоило войти в холл, его чутье будто отрезали. Пока Зорон с интересом прислушивался к своим ощущениям, представляя, как живется другим расам совсем без чутья, Кирстен и Марк разбирались с охранниками. Как оказалось, не будь в компании рыжеволосого толстяка, каким–то образом успевшего прославиться в писательском сообществе, тень бы и на порог не пустили. Голос Марка, полный гнева, многократным эхом отдавался от стен. Возмущенный расовой несправедливостью писатель, хоть и смотрел на высокого плечистого охранника снизу вверх, но явно давил его силой голоса и бесконечной самоуверенности.

Пока Зорон разглядывал фрески, повествующие о сложной доле печатников и вестников, и ловил на себе заинтересованные взгляды симпатичной встречницы², Марк убедил охранников в их полной несостоятельности, и в том, что минутное промедление может стоить им работы, а возможно и жизни, когда многоуважаемый сирра Трой узнает, как относятся к его лучшему писателю и его друзьям. Их, наконец, пропустили, хоть Зорон буквально спиной ощущал раздраженные взгляды.

Все–таки хорошо, что они взяли с собой этого бесцеремонного рыжего!

Зорон никогда особо не умел агрессивно спорить и отстаивать свои интересы с криками и угрозами, а его воззвание к совести, логике и здравому смыслу вряд ли впечатлило бы этих парней. В данный момент на кону стояло столь многое, что, пожалуй, и флегматичный доктор вышел бы из себя, но вряд ли у него получилось бы разобраться с охраной так быстро и складно, как у явно поднаторевшего в разнообразных скандалах мукомола. Встречница, наконец, провела к подъемнику, и он поднял их наверх, на последний этаж, где и вовсе не было стен, а сплошные стекла и витражи с птицами и облаками, что создавало иллюзию невесомости и полета. В башне была и лестница, но что–то Зорону подсказывало: преодолеть её быстро можно было только после долгих тренировок и в хорошей физической форме. Стараясь не смотреть в окна и унять свой только что возникший страх высоты, он делал вид, что является достойным потомком рода врачевателей, и ему все эти башни, маяки, горные хребты и прочие возвышенности и вовсе нипочем. Кирстен тоже явно было неуютно. Она старалась не отходить от спутников, рассматривая окружающие красоты с некоторой опаской. Правда Зорон не знал, что конкретно смутило тень: непривычная высота или огромное количество стекол? С последними у тени явно не ладилось. Она даже чашку умудрилась разбить. Кирстен выглядела так, будто выгнутые, как пузыри, стекла вот–вот вырвутся из оконных рам и набросятся на нее.

— Не бойся, — шепнул Зорон, и тень поблагодарила его улыбкой.

О да, он сам очень смел и отважен! Главное, вниз не смотреть.

Кабинет главного редактора располагался в самой высокой точке башни. Они поднялись по небольшой лестнице, встречница заглянула в кабинет, и представила их.

— Сирра писатель, сирра врачеватель и тень.

— Чем я обязан столь разношерстной компании?

Джером Трой произвел на Зорона приятное впечатление. Открытая белоснежная улыбка, зубы в порядке, без следов зубных хворей, чистые глаза, не слезятся, разве, что слегка воспалены от недосыпа или чтения, здоровая кожа, слегка присыпанная веснушками и легкая асимметрия в лице, но она не портила общее впечатление, скорее подчеркивала характер. Простые, но из дорогих тканей штаны, рубашка и сюртук. Никаких признаков пережитых болезней, травм или переломов. Сирра главный редактор явно тщательно заботился о своем здоровье и наверняка пользовался огромным успехом у дам всех рас.