Четыре Времени Мира. Город (СИ)

Тут Зорон заметил странную закономерность в своем настроении. Как только ему предлагали убраться самому, тут же переставало хотеться это сделать. Вроде бы все и кончено: он получил ответы на все свои вопросы, да и совет Наместника поговорить с Шелль был именно рекомендацией, а не приказом, но все же… доктор еще никогда не ощущал себя так… уместно? в своей тарелке? свободно, легко и просто? Он даже себе не смог потом объяснить, почему отказался от предложения эйры, попутно откупаясь от себя самого.

— Анжей Тору велел мне поговорить с сиррой Трой. Я не смею ослушаться Наместника.

Это ведь не было ложью?

— Как пожелаешь, доктор Зорон, как пожелаешь, — улыбнулась тень, будто видя дока, вместе со всеми его душевными муками, насквозь.

Так и закончился самый необычный завтрак в жизни доктора Зорона.

Глава девятая. Сполохи цвета, сполохи света

Есть нечто чарующее в приоткрытых дверях. Они вроде бы как не закрыты, и не заперты, что говорило бы категорическое «нельзя», но и не открыты, что означало бы, что войти официально разрешено. Доктора поселили в комнате, которая отделялась от другой как раз такой приоткрытой дверью. Интриги добавляло то, что просвет в щели и на полу сиял яркими красками в солнечные дни.

Хотя неправильно говорить «день» о Рассвете. Это скорее касается времени, чем состояния суток. Цвет неба и положение солнца менялось очень незначительно, ночью было не темно, скорее как на Площади перед самым рассветом, а днем небо становилось нежно–сиреневым, с янтарными облаками на горизонте. Доктор привык к светлым ночам в Сумерках, поэтому засыпал легко и крепко, горный воздух, свежий, вкусный, тоже делал свое дело.

Поэтому первые сутки врачеватель отъедался, отсыпался, и пытливости его ума не было никакого дела до загадочной двери.

Гора, приютившая доктора, называлась Орлос, и её вершина отдаленно напоминала птицу, раскрывшую крылья, правда без головы. Если в книгах горы изображали усредненными конусами, то Орла скорее напоминала застывшую волну, сильно вытянутую вершиной вправо и нависающую над небольшим пастушьим поселением. По покатому склону горы по левую сторону от вершины вилась дорога, причудливо изгибаясь и повторяя природные выступы скальных пород. По краю дороги располагался огромный, красивый город ордена Безымянных. Больше всего с того расстояния, с которого доктор его рассматривал, он напоминал гигантское скопление пещерных сталагмитов. Безымянные имели некую необъяснимую страсть к башням, обтекаемым формам, асимметрии и светлым цветам, отчего их строения напоминали еще и кучевые облака застывшие в камне. Башни города объединяли многочисленные арки с переходами.

Ровно на середине пути от вершины до города Безымянных располагался небольшой, но довольно оживленный воздушный порт, совмещенный с рынком. Корабли появлялись здесь нечасто, примерно раз в неделю, но к их прилету готовились заранее, и оживление в порту царило всегда.

А между «крыльями» вершины Орлы и приютился небольшой дом наследницы. По словам Эйлин раньше это был склад для проращивания семян, вроде закрытой теплицы, что объясняло теплые полы, большое количество источников и необычную приземистую форму здания с плоской крышей. Дом отдали наследнице для приемов гостей с материка, для которых вход в сам город ордена был категорически запрещен. Вот она и переместилась сюда вместе со всей своей свитой. Эйран и Эйлин, совмещая обязанности людей Трой и должность Безымянных, курсировали между городом и домом на отшибе.

Светловолосый еще и личную жизнь умудрился устраивать, пользуясь отсутствием сюзерены. Постоянные дежурства и даже трещина в ребре, особо не мешали Эйрану устраивать ночные свидания. Доктор регулярно сталкивался в коридорах с незнакомыми девушками в форме, что смеялись, краснели и убегали. После инцидентов Эйлин громко ругалась с Эйраном, а драконнер еще больше раздувался от тщеславия, хотя, казалось бы, уже и так дальше некуда. Доктора он по непонятной причине невзлюбил с первого взгляда, что сразу стало обоюдным. Зато с гарканом, тенью и эйрой Зорон окончательно нашел общий язык, и они по вечерам неплохо проводили время, играя в татрук, гарканийскую игру–стратегию с криво вырезанными деревянными фигурками. Как раз под четверых игроков. Кирстен выигрывала чаще других. Вернув врачевателю долг, она через полчаса его же у Зорона и отыграла, и была жутко довольна собой.

Через два дня, доктор, разобравшись, наконец, в запутанных правилах игры, вернул себе эту сумму, но еще через вечер тень его снова обыграла. Так что долг курсировал между этими двоими, ненадолго останавливаясь у гаркана и эйры. Те больше подначивали конкурентов за докторские кровно заработанные, чем играли.