Четыре всадника раздора

– Потому что вы утверждаете, что ни в чем не виноваты, однако приносите окровавленный платок и заявляете, что накануне встречались с любовницей, с которой познакомились незадолго до исчезновения жены. В полиции о вашей связи знают?

– Нет. В то время мы еще не… и сейчас предпочитаем не афишировать. Боюсь, расхожее мнение, что муж способен убить жену из-за любовницы, бытует и в полиции.

– Неудивительно.

– Не сомневайтесь, они изрядно покопались в моей личной жизни.

– Это тоже не удивляет. Я полагаю, Аллу Дмитриевну вы не подозреваете?

– В чем? – нахмурился Зорин.

Мы сидели в молчании, и он, переводя взгляд с одного на другого, нервно усмехнулся.

– По-вашему, платок могла подбросить она? Вы в своем уме? Зачем ей это? И откуда у нее платок?

– Интересные вопросы. И все же вернемся к вчерашнему вечеру. Вы вместе поужинали, затем…

– Поехали к ней. Буквально на пару часов. Я вернулся домой. Утром, как обычно, отправился на работу. Сегодня с работы я не отлучался. Значит, платок появился либо вчера вечером, либо уже сегодня.

– Либо ночью, – подал голос Клим.

– В каком смысле? Машина стояла в гараже. Вы что хотите сказать?

– Некто мог войти в гараж и подбросить платок, – пожал Клим плечами.

– Боже мой… вы думаете, такое возможно? Выходит, даже в собственном доме я не могу себя чувствовать в безопасности?

– Возле вашего офиса есть парковка? Вы там ставите машину?

– У нас подземный паркинг.

– Видеокамеры есть?

– Наверное. Собственно, я не в курсе… За офисом закреплены несколько мест, остальные сотрудники ставят машины на улице.

– Видеокамеры необходимо проверить. Сможете договориться?

– Конечно. Скажу, что разбили зеркало. Возле ресторана парковка под наблюдением. Но… вы же понимаете…

– Мы проверим, возможно ли было вскрыть вашу машину, не привлекая внимания. Итак, подземный паркинг, парковка перед рестораном и ваш гараж. Ключи от гаража не теряли?

– Разумеется, нет, – обиделся Зорин.

– Теперь второй вопрос. Откуда мог взяться платок? В день исчезновения ваша жена была в нем?

– Нет, – поморщился Зорин. – Домработница подробно описала, во что была одета Нелли… никакого платка.

– Значит, он исчез из ее гардероба уже позднее?

– Или раньше. Почему нет?

– Вы хотите сказать, кто-то тщательно готовил преступление и уже тогда намеревался вас подставить?

– Вот именно.

– Вы кого-то подозреваете?

– Нет. И еще раз нет. Я подозреваю всех. И никого конкретно. Вчерашний друг может оказаться врагом. Такое ведь случалось, а я… я не знаю, что думать, где искать.

– У вашей дочери был питомец? – спросила я.

– Что? – казалось, глаза Зорина вылезут из орбит. – Какой еще питомец?

– Кошка, собака, попугай, которые умерли?

– Нет. Что за вопрос?

– Вы совершенно уверены в этом?

– У меня аллергия. Никаких питомцев. Почему вы спрашиваете о моей дочери?

– У вас с ней близкие отношения? – не отставала я.

– Разумеется. У нас нормальные отношения. Она хороший ребенок, послушный, серьезный…

– Вас вызывали в школу по поводу синяков на ее теле?

Физиономия Зорина пошла пятнами.

– Дочка подралась с одноклассником. Кто из нас не дрался в детстве?

– Но педагоги были уверены, никакой драки в стенах школы не было. Все произошло в другом месте.

– Они просто хотели уйти от ответственности. Обычное дело.

– То есть в вашем доме никаких происшествий не было?

Вот тогда Зорин испугался.

Я чувствовала, как на смену раздражению, нежеланию отвечать на вопросы, которые он считал не относящимися к делу, пришел страх.

– Оставьте мою дочь в покое, – по слогам произнес он.

– Смею заметить, это вы пришли к нам за помощью, – произнес Бергман.

– Да, но при чем здесь моя дочь? Не думаете же вы… – Он вдруг замолчал.

– Мы пытаемся прояснить кое-какие моменты. И ничего больше.

– Я не знаю, что за моменты вы имеете в виду. Моя дочь…

– Ваша дочь рассказала своему другу, что мать пыталась ее задушить. И только ваше вмешательство спасло ее.

– Какому другу? У нее что, есть парень?

– Друг, господин Зорин. Просто друг. В таком возрасте многие дети все еще дружат.

– Я понимаю, что это выглядит странно, но… девочки часто предаются фантазиям.

– Однако синяки на теле – реальность.

– Я консультировался по этому поводу. Сила самовнушения может быть такой, что… – Он замер и вполне отчетливо чертыхнулся.

– Значит, эпизод, о котором рассказала ваша дочь, имел место? – задала я вопрос.

– Однажды я проснулся от ее крика, – неохотно заговорил Зорин и потер лицо рукой. – Бросился к дочери и застал ее в истерике. Она рассказала эту нелепую историю. Разумеется, меня это напугало. Особенно когда я увидел синяки на ее руках и шее. Я хотел отвезти ее к врачу. Потом решил, будет только хуже. Если дать ей возможность успокоиться, забыть, все наладится. Врачи ни черта не понимают в таких вещах. Я… я прошел все это с ее матерью, и не хотел, чтобы все повторилось с моим ребенком.

– У вашей первой жены были галлюцинации?