Четыре всадника раздора

– Дочь подозревает его в убийстве своей матери, утверждает, что стала свидетелем одной сцены… Но это не может быть правдой, потому что ее мать погибла месяц назад. А то, о чем говорит ребенок, произошло за несколько лет до этого.

Лицо Марины налилось краской, она нервно сглотнула.

Я чувствовала напряжение, все нарастающее в ней.

– Вы поняли, о чем я?

– Догадываюсь.

– Мы могли бы поговорить об этом?

– Все это… мне тяжело вспоминать… Хорошо. Спрашивайте.

– Вы пытались покончить с собой?

– Да, пыталась, – кивнула она. – Я его очень любила, но он был женат.

– Вы стали любовниками.

– Примерно через год… Я долго не решалась. Он честно предупреждал, что не разведется с женой. У нее проблемы со здоровьем, и он не может… Он говорил правду. Его жена была сумасшедшей. Вы ведь знаете? – Я молча кивнула. – А потом она исчезла. Бросив дочь на улице. Одну. И я подумала… Господи, как глупы влюбленные женщины, – засмеялась она. – Он не собирался что-то менять. Когда я это поняла… Разочарование бывает убийственно…

– Это произошло в его доме?

– Да. – Она низко наклонила голову, словно пытаясь спрятаться от моего взгляда. – Я… я приехала к нему поздно вечером. Не думайте, я не истеричка… Но то, что между нами происходило… Я должна была выяснить, все понять для себя. Он сказал, что отсутствие жены ничего не меняет. Ее найдут или она сама вернется. Он не допускал мысли, что они расстались навсегда. Я поняла… дело не в ней… просто его все устраивало в наших отношениях. Это было… сама не знаю, что на меня нашло. Он предложил выпить вина, хотел меня успокоить. Я разбила бутылку и осколком стекла вскрыла вены на руках. Дешевая мелодрама, да?

– Не думаю, – покачала я головой.

– А я думаю именно так. И он тоже подумал… Но… не мог же он меня бросить. Но и «Скорую» в свой дом вызывать не хотел. Зачем ему всякие слухи? Он перенес меня в машину, доставил домой и вызвал неотложку. Извинился и сказал, что дверь оставит открытой, чтоб врач мог войти. А мне позвонит позднее. Да, он перевязал мне руки, что и спасло мне жизнь. Наверное. Меня привезли в больницу, утром он позвонил. Но в больницу ни разу не приехал. После этого мы расстались. Не по моей инициативе, вовсе нет. Я готова была его простить. Но он решил, должно быть, что ему и одной сумасшедшей за глаза. Потом он женился. А мы… мы теперь друзья. Он прибегает ко мне, чтобы поплакаться. Как вам история?

– Грустная.

– Значит, Инга нас видела? Я считала, он это выдумал, чтобы я почувствовала еще большую вину.

– Что выдумал?

– Он сказал, дочь стояла на верхней ступеньке лестницы…

– Он пытался с ней поговорить?

– Нет. Максим из тех, кто надеется: все как-нибудь само рассосется… Дочь ни о чем не спрашивала, и он успокоился.

– Сколько ей было лет?

– Пять или шесть. Сейчас ей, кажется, четырнадцать. Совсем взрослая. Как летит время… Иногда я думаю: на что я трачу свою жизнь? На любовь к человеку, который никогда не ценил ни меня, ни мою любовь. Он оба раза женился на деньгах. Вот что ему на самом деле нужно. Со второй женой ему тоже не повезло. Она чудовищно ревнива и закатывала жуткие сцены. Пришлось забыть о радостях на стороне. Примерный муж. Наверное, это было нелегко, иначе бы он ко мне не заглядывал. Кофейку попить и поплакаться.

– Он приходил к вам домой?

– Нет, конечно. Он боялся жену как огня. Мы оставались после работы, пили кофе в моем кабинете. Решали насущные вопросы, – усмехнулась она. – Он даже бумаги на стол раскладывал, на всякий случай. Смешной и жалкий человек. Надеюсь, больше вопросов нет?

– Он вам что-нибудь говорил об исчезновении своей жены? Делился догадками, версией?

– Он был уверен, что она сбежала с любовником. Сказал, что яблоко от яблони недалеко падает, имея в виду свою тещу. О ее романах в городе ходили легенды. Только он врал. Не про тещу, конечно. Про жену.

– Врал?

– Ну да.

– Почему вы так думаете?

– Потому что хорошо его изучила. Вижу, когда он говорит правду, а когда врет. Так вот: он врал. Я не знаю, что произошло, и не хочу знать, но то, что в этом есть его вина, несомненно. Он переживает и боится. И переживать, и бояться Максим способен только из-за себя. Извините, мне надо работать, – сухо закончила она и направилась к двери.

Я позвонила Насте и уже подходила к лифту, когда из ближайшей двери вышел Зорин, в шарфе и пальто нараспашку. Должно быть, собирался покинуть офис.

Я отвернулась в тщетной надежде, что он не обратит на меня внимание. Он резко остановился, лицо перекосило от гнева, но он тут же взял себя в руки.

В лифт мы входили вместе с еще несколькими сотрудниками, и я была уверена: устраивать скандал он не рискнет. В лифте он смотрел прямо перед собой, но когда двери на первом этаже раскрылись, ухватил меня за руку, успев еще раньше нажать кнопку паркинга. Я этого точно не ожидала, оттого на выходе малость замешкалась, что и позволило ему вцепиться в меня, точно клещами.

На сей раз мы остались вдвоем, как только двери закрылись, он гневно спросил:

– Какого черта вы здесь делаете? Кто вам позволил болтаться в моем офисе?