Четыре встречи (СИ)

Алексей не торопил, ждал, когда Марина успокоится (во напугал!), и гадал, с чего б это девушки от него бегать начали. За ним — случалось, а чтоб от него… — странно это, да и девушка странная. Теплынь стоит! солнце печет! здесь, в центре и снега уже нет, милые прелестницы чуть ни в летнем ходят, — а эта: куртка глухо застегнута, сама бледная, измученная. В другой раз не заметил бы… Да и в этот не заметил, просто сел на единственно свободное место рядом со спящей пассажиркой, в который раз проклиная свою аллергию на косметику, осторожно вдохнул, но почувствовал только запах ветра и солнца. Вот тут и пригляделся внимательней: чистая, без косметики, кожа, спокойный ровный лоб, трогательно детские, нещипаные брови, нежно-розовые веки, серебрящиеся лучики ресниц, губы естественные, дышащие (целуй не хочу, никакая аллергия не помешает), удивительно счастливая, безмятежная улыбка, а глаза… — глаза, наверное, светлые-светлые, как весенний воздух. И то ли любопытство, то ли шальные мысли взыграли (весна ведь!), — да мало ли почему! — захотелось сам цвет увидеть: серые или голубые? Из чисто эстетических соображений захотелось. Вот и не спешил отсаживаться. А когда веки девушки распахнулись, — глаза оказались неожиданно темными, почти черными, огромными, раскосыми, — у него аж сердце екнуло. Еле успел следом выскочить, чтоб в глаза ей насмотреться. Блажь, конечно, но не все ж по уму жить!

— Испугал я тебя? — примирительно начал Алексей.

— А вы не тыкайте, — отпускал Марину испуг. (Чего ей бояться? — вон люди, вон окна, до дома рукой подать). Но нарастало раздражение: привязался ведь!

— А ты не выкайте! — веселился в ответ Алексей. — И скажи-ка, красавица, имя у тебя есть?

— А вам зачем? — недогадливый, что ли? или она все-таки чего-то не улавливает? — Марина…

— Красивое имя. Слушай, Мариночка, у меня сегодня со временем не очень. Давай завтра встретимся. И весь вечер — твой, ладно?

— Не ладно, — усмехнулась Марина. — Ни к чему это.

— У тебя кто-то есть? — (Наличие кавалера до сих пор было единственной причиной подобных отказов).

— Угу… Матушка, школа, экзамены…

— Что за экзамены?

— Выпускные.

Марина выглядела чуть старше своего возраста, иногда досадовала на это, но сейчас с интересом наблюдала, как поведет себя этот дядечка, узнав, что она еще школьница, ненадолго правда, но все-таки… Алексей, хоть и не ждал такого поворота, не особо смутился: девушки нынче развиты, а мимолетная симпатия и толика легкого флирта никому еще не вредили:

— Помню, помню: шпаргалки, записки, романтика… — продолжал он, излучая радость. — Значит, на выходных?!

— Нет, — как можно жестче отрезала Марина. Такой взрослый и такой непонятливый!

— Тогда вот, — он покопался в сумке, записал что-то на листке бумаге, и протянул его Марине. — Позвони, как сможешь. Только обязательно позвони, хоть завтра, хоть в выходные, хоть после экзаменов. Договорились?

Дошло-таки! — Марина небрежно сунула листок в карман (не забыть выкинуть! — не дай Бог, матушка найдет). Но Этот прощаться не собирался, тем более что девушка держалась спокойнее:

— А теперь, Мариш… Можно так? У меня к тебе вопрос… Один-единственный, но очень важный! Для меня важный! Только давай отойдем. Шумно тут.

«Шумно ему! — подозревала же нехорошее! — А если зря? Если человек — порядочный, просто она не все знает, вот и придумывает невесть что? Лучше разобраться», — и Марина направилась в сторону от проспекта, легким жестом пригласив Алексея присоединиться.

Встреча первая. Глава 3. На солнце и в тени

Они вышли на улочку, идущую вдоль проспекта и соединенную с ним проходными дворами. Здесь, в нескольких метрах от пыльного, ревущего центра было по-домашнему уютно. Жизнь текла тише и неспешней. Деревья отбрасывали ажурные голубоватые тени, пахло набухшими почками, влажной корой и ожившей землей, на газонах пробивалась первая травка, белели высаженные осенью крокусы, — готовая натура для съемок. Алексей для романтического героя — вполне… А вот Марина не тянула. Тут нужно было красавицу, — знойную, смелую, жизнелюбивую, постарше, поярче, — иначе убедительной завязки не получится. Хотя — кого и в чем убеждать?

— О! Кофеек! — свернул Алексей к небольшому киоску в кустах акации. Все живое тянулось к солнцу. В тени зарослей эти двое были единственными клиентами и скоро уже стояли со своими стаканчиками у одной из пустующих стоек: он, в распахнутой куртке и бордовом свитере, улыбающийся солнышку, сверкающим окошкам, хлопотливым синичкам, и еще бог знает чему, и она, — насупившаяся, укутанная в серое, высматривающая что-то на темной поверхности исходящего дурманом напитка.

— Итак… я вас слушаю, — вонзился в него взгляд Марины, такой серьезный, сосредоточенный, что Алексей невольно отвел улыбку: ну и глазища!!! Ясные, строгие! А ему б все играться, — пацан, да и только!