Четыре жизни. 2. Доцент

29.10.73 г. Понедельник — день тяжёлый, а для меня тем более. Ещё не было воскресенья, которое бы прошло в спокойной семейной обстановке… Остаётся единственное — молчать, замыкаясь в себе. А это, в свою очередь, вызывает ещё больший взрыв недовольства (злобы). Всё больше выражается недовольство, что занимаюсь женскими делами. Лучше бы занимался мужским делом, зарабатывал деньги. Да для неё гораздо выгоднее иметь повод кричать везде, что я дома ничего не делаю. Теперь же, когда домашними делами занимаюсь больше Нины, ей это не нравится. Хотя сама по себе она больше делать не будет. Лучше пусть в доме будет кавардак, чтобы каждому вошедшему можно было объяснять: работа, обед, уборка, стирка, дети, а у мужа в голове только бумажки. И у людей, мало знающих нашу семью, она находит сочувствие. А это то, что и нужно. Начинается плач относительно того, что нечего одеть и т. д. Вообще говоря, если снять скрытой камерой документальный фильм об одном дне нашей семьи, это было бы отличное развлекательное шоу для зрителей. Милые детки, открыто начинающие обманывать родителей; мама, стерегущая каждую папину положительную эмоцию, чтобы немедленно перевести её в отрицательную; папа, бесконечно заискивающий перед мамой, что опять же вызывает её раздражение и т. д.

30.10.73 г. 0 ч.40 мин. Агония! Семейная, конечно! Сегодня опять Нина рылась в моих бумагах, портфеле и обнаружила этот дневник. Как это противно читать чужие личные записи.

В 23.45 легла спать со мной, потом демонстративно ушла спать к Эле. Выключила телевизор, отрезала провод у радио. Я не знал, что Эля не спит, а Нина начала такие разговоры, что взрослому было бы стыдно слышать. Милая Эленька! Как хочется, чтобы у тебя было хорошее детство. И поверь мне, моя хорошая, что я всегда старался, чтобы вам, детки, было хорошо. Ты многого, Эленька, не понимаешь сейчас. Я, наверно, кажусь тебе и Игорю строгим и это, по-видимому, вам не нравится. Я надеюсь, Эленька, что ты правильно когда-нибудь оценишь моё поведение. Игорь, наверно, меня забудет, а ты, конечно, нет. Я не ухожу от вас, меня выталкивают. Вы не можете, милые Эля и Игорь понять, как тяжело переносить такое состояние. Всё это нужно, чтобы я ушёл, а потом везде кричать, что он такой-сякой бросил семью, детей ради шлюхи. Какой шлюхи? Она всё ищет письма, но ведь я писал только на юге и ни одного письма не получил, а отсюда и не думал писать. Что появилось в воспалённом мозгу Нины, не понимаю