Четыре жизни. 3. Производственник

Ещё в августе — октябре неоднократно обсуждалась моя кандидатура на должность главного инженера ТНХК.

Были служебные записки Прохору, Хандорину (по поводу НИЦ дважды), две конфиденциальные записки Хандорину по глобальным проблемам ТНХК, письмо губернатору, личный получасовой разговор с Хандориным. По мере уменьшения влияния Хандорина, вероятность восстановления справедливости начала уменьшаться.

Наш профсоюз не защищает работника независимо от ранга. Профкому (6 женщин) было трудно понять, почему я отказываюсь от должностей с зарплатой не ниже, чем у директора НИЦ. Путина: первый раз мы отказали администрации (все 13 человек были против моего сокращения), а теперь не можем (?!). А что изменилось за 2–3 недели? Ведь ни один руководитель в этот промежуток со мной так и не поговорил.

Положение на ТНХК. Стабильная поставка достаточного количества прямогонного бензина невозможна, так как его просто нет в России по балансу мощностей. Единственный выход — строительство собственной нефтепереработки. Идут разговоры, что согласована продажа контрольного пакета акций ТНХК Минатомом Газпрому.

Управление ТНХК никогда не было таким слабым. В нынешнем составе не способно управлять комбинатом в случае, если, не дай бог, появится в достаточном количестве сырьё.

Судьба НИЦ, его будущая форма мне неизвестны. Уверенно могу сказать, что в существующих условиях НИЦ работал достойно и вряд ли можно ожидать улучшения его деятельности. Иллюзии, что кто-то поможет приобрести лабораторное оборудование в нынешнем состоянии ТНХК.

Несколько лет я писал книгу «ТНХК. Хроника», имел мечту подарить каждому работнику НИЦ по экземпляру. Мне не надо никаких денег за книгу, только 100 экземпляров. Гетманцев обещал существенную помощь в издании, но ТНХК… В настоящее время я не оставил экземпляр музею ТНХК. Из тех экземпляров, что распечатал на принтере, подарил Гетманцеву, Хандорину, Лабзовскому, Братчикову, Куликалову и Горностаеву.

Благодарю всех, кто поддерживал меня, всех, с кем работал. До свиданья!

Встреча с коллективом длилась минут 20–25, прошла очень напряжённо, в полной тишине. Выступление плохо подготовлено и очень сухое. Надо было хотя бы лучшее в истории ЦЗЛ-ЦЛО-НИЦ отметить, отметить победы и неудачи, но экспромтом я никогда не умел хорошо говорить, а здесь слишком возбудимо-подавленное состояние. Через 10 минут отдал Лабзовскому ключи от кабинета и ушёл (ещё до встречи неприятно удивил радостный тон Лабзовского, когда он говорил, что пойдёт на совещание к Прохору — среда). Часа два провёл в бухгалтерии, ждал справку для передачи в суд, чтобы можно было получить расчёт, но в НИЦ больше не зашёл, даже когда понадобилось сделать копию контракта.

Финиш! Работа на ТНХК закончилась!

Почему?

Ещё 8 месяцев назад рассматривался реальным претендентом на должность технического директора (главного инженера) ТНХК и такой финал.

Комплекс причин, из которых даже через десять лет, не могу выделить главную.

1. Мощная закулисная борьба Минатома, Газпрома, Восточной нефтяной компании и областной администрации вокруг ТНХК в условиях финансовой нестабильности в России. В такой ситуации никому нет дела до конкретных личностей на комбинате.

2. Безграмотность областного руководства в сфере промышленной политики. Имитация бурной деятельности Прохором принималась за реальную работу. Губернатор, инициировав появление Хандорина в руководстве ТНХК, не помешал превращению его в «свадебного генерала». Именем Хандорина создавалась реклама работе совершенно неподготовленного и беспринципного арбитражного управляющего, московские чекистские связи всё расставили по местам, Хандорин практически перестал появляться на ТНХК.

3. Ставка на Хандорина оказалась ошибочной, обращения к нему только на пару месяцев задержали увольнение. Главное для Хандорина: интересы Сибирского химкомбината, его людей и пробивание строительства АЭС.

4. Постоянные ожидания смены руководства ТНХК. Несомненно, о моих контактах с Евдокимовым, уверявшим, что Прохора скоро уведут с ТНХК в наручниках, было известно Прохору. Бывший работник уголовного розыска Евдокимов явно недооценил возможности бывшего чекиста Прохора и его московские связи, много говорил вслух лишнего. И не только мне.

5. Слабохарактерность (продажность?!) непосредственного руководителя главного инженера Горностаева.

6. Желание Прохора любым способом внедрить своих людей (в данном случае Майера) в руководство ТНХК.

7. Язык мой — враг мой! Открытые обсуждения реальной ситуации на ТНХК и действий руководства в коллективе НИЦ моментально обрастали сплетнями на комбинате.

8. Желание «сохранить лицо». При моём характере переход на должность главного химика без единого подчинённого был бы промежуточным этапом к увольнению. Но уже «по собственному желанию» с потерей компенсации по контракту (годовой заработок) и колдоговору за стаж работы на ТНХК (шестимесячный заработок).

Личная жизнь.