Четыре жизни. Хроника трудов и дней Павла Антокольского

Так с благословения Брюсова в советской поэзии появилось новое имя. На страницах временника оно соседствовало с именами В. Брюсова и К. Бальмонта, Б. Пастернака и И. Аксенова, В. Александровского и М. Герасимова, В. Казина и С. Обрадовича, А. Адалис и С. Буданцева.

Первое из стихотворений, напечатанных Антокольcким в брюсовском временнике, называлось «На рождение младенца». Через год оно вошло в первую книгу Павла Антокольского. Поэт и до сих пор неизменно открывает им свои избранные сочинения.

Второе стихотворение — «Медный всадник» — никогда больше не печаталось и уже по одной этой причине, мне кажется, стоит привести его целиком.

Се-Аз лечу по струнам магистралей
В Российский бред и колокольный гул.
София там, царица ли, сестра ли,
За ураганом перекрестных дул.
Се — в облаках гудят мои ботфорты,
Броню Дракона бешено топча.
Се-Аз лечу. За мною войск когорты,
Качается набатом каланча.
Траншеи, развороченные шпалы,
Казармы смрад, жар топок паровых, —
Так начался поход машин усталых
На хишный разум, вышколивший их.
На костылях, всей грудью припадая,
Откинув дым со лбов, крича: назад,
Грядет за мной голодная орда их.
Окно в Европу стало срывом в Ад.
Препон форты механик Император
Расплавлю храпом медного коня.
Из тьмы чудовищ Мировой Театр
Неукрощенным предпочел меня.
И я застыл над гадиной злодейства.
Простужен ветром ладожским — лечу.
Заменит мне игла Адмиралтейства
За упокой горящую свечу.

В одном из недавних очерков о Пушкине Антокольский привел следующие слова из записной книжки Блока: «Медный всадник» — все мы находимся в вибрациях его меди».

Стихотворение «Петр» Блок написал в феврале 1904 года, накануне первой русской революции.

Анализируя это стихотворение, Антокольский заметил: «Поэтика символизма не выдерживает реального толкования». Мы не знаем, для чего «в руке простертой вспыхнет меч», — для того, чтобы осенить революционные события, предчувствуемые поэтом, или, наоборот, для того, чтобы защитить от них «затихающую столицу».

Поэтика символизма сказалась и в «Медном всаднике». Это стихотворение явно «не выдерживает реального толкования». Но в нем, без всякого сомнения, слышится вибрация той самой меди, которая воодушевляла и Пушкина и Блока...

Временник «Художественное слово», как было принято в те годы, публиковал списки своих ближайших сотрудников. В этих списках непременно указывалось, к какой литературной школе принадлежит тот или иной прозаик или поэт.

Так, например, в числе сотрудников «Художественного слова» были пролетарские поэты В. Александровский, М. Герасимов, В. Князев, В. Кириллов, С. Обрадович, символисты К. Бальмонт, В. Брюсов, В. Иванов, Ф. Сологуб, футуристы В. Маяковский, Б. Пастернак, имажинисты С. Есенин, А. Кусиков и... неоакмеисты А. Адалис и П. Антокольский.

«Он действительно пускает нас в звучащую и печатающуюся поэзию, — пишет Антокольский о Брюсове в «Повести временных лет». — Одно только занимает его: как определить того и этого? Неосимволист, неоромантик, неоакмеист?.. Эти прозвища и определения раздаются как попало и тут же отменяются. Я побывал и в тех, и в других, и в третьих, даже не зная об этом».

Антокольский побывал не только в неосимволистах, неоромантиках и неоакмеистах.

Приведу в качестве курьеза несколько слов, посвященных ему в первом томе «Литературной энциклопедии» (1930):

«Антокольский Павел Григорьевич (1896—) — современный поэт и драматург, по творчеству своему — неоклассик, (см.). Стихотворения А. печатались в журн. «Красная новь», «Ковш», «Россия» и др.».

Прочитав эту более чем краткую, но достаточно «выразительную» характеристику, я прежде всего испытал потребность выяснить, какое же содержание вкладывалось тогда в термин «неоклассик».

Вот что я прочитал в восьмом томе «Литературной энциклопедии» (1934):