Четыре жизни Василия Аксенова

Там слово взяла коммунистка Бандерра Бригадска (Ванда Василевская), которая только что вернулась из социалистической Польши, и вот польские товарищи жаловались ей, что некоторые молодые писатели из СССР мешают им строить социализм. Свердловский зал Кремля, в котором происходила встреча, немедленно взорвался криками: «Позор! Позор! Позор!» А когда Бандерра назвала имена: это поэт Андреотис и прозаик Ваксон печатались в польском журнале «с ревизионистским душком», «зал возмущенно рявкнул, будто лев, у которого пара сорок похитила из клетки кусок мяса», а затем «радостно взвыл: „Андреотис! Ваксон! Позор! Покарать оных! Совсем не русских! Откуда такие взялись?! Изгнать оных! Изолировать!“»[60].

После устроенного Хрущевым грубого разноса в Кремле Андреотиса и Ваксона, оказавшихся в ресторане ЦДЛ, окружают друзья: здесь и Эр, и Тушинский, и Кукуш Октава, и Гладиолус Подгурский (Анатолий Гладилин), и Турковский (Андрей Тарковский), и Генри Известнов (Эрнст Неизвестный), и Энерг Месхиев (Марлен Хуциев). Они держатся вместе, и, значит, борьба продолжается.

Борьбу с новым ревнители коммунистических устоев вели не только в зале Кремля, не только в редакциях журналов и газет, куда несли свои статьи и произведения молодые шестидесятники. Борьба с новыми веяниями велась и на курортах, в частности в Коктебеле, где располагался писательский дом отдыха и где собирались вместе герои аксеновского романа.

Об этом повествуется в главе «1964, август. Шорты»:

«Сезон 1964 года был довольно накаленным по части шортов. Всех прибывающих сурово оповещали: на набережной никаких шортов, только бруки <…> Всякий, кто выйдет с пляжа не как положено, будет осужден за вызывающую форму одежды и весь отпуск проведет на исправительных работах с метлой.

Народ, особенно молодой и столичный, упорно сопротивлялся, потому что заметил в некоторых современных фильмах, что на Западе и по городу ходят в коротких. Одни в коротких, другие в длинных, кто как захочет»[61].

Отдыхавший в Доме творчества «мрачневецкий соцреалист Аркадий Близнецов-Первенец» (Аркадий Первенцев) опубликовал то ли в «Комсомолке», то ли в самой «Правде» фельетон о нравах в Коктебеле и, в частности, «о бородатых юнцах в шортах».

Местные власти распорядились задерживать молодежь в шортах, их увозили с набережной в милицейских фургонах. В Коктебеле развернулись нешуточные события, в которых приняли участие известные писатели, лауреаты Государственных премий и члены Секретариата Союза писателей. Противостояние завершилось поражением местных ретроградов:

«В тот же вечер на террасе дома Волошина поэт-юморист либерального крыла Лодик Ахнов (Владлен Бахнов) спел только что им самим сочиненную песню с посвящением боевому перу партии Близнецову-Первенцу <…>

Ах, что за славная земля
Вокруг залива Коктебля:
Колхозы, бля, совхозы, бля,
Природа!

Но портят эту красоту

Сюда приехавшие ту —
Неядцы, бля, моральные
Уроды.

Спят тунеядцы под кустом,

Не занимаются трудом
И спортом, бля, и спортом, бля,
И спортом.

Не видно даже брюк на них,

Одна девчонка на троих
И шорты, бля, и шорты, бля,
И шорты.
и т. д.»[62]

Все это Аксенов не сочинил. Песенку Бахнова, написанную будто бы от лица мракобеса Первенцева, с восторгом распевал в то лето (и еще многие годы спустя) весь Коктебель.

Так что линия фронта в противостоянии сталинистов, блюстителей коммунистической морали и молодого поколения писателей, аксеновского поколения, проходила везде: по городам, весям и даже по курортам…

* * *

Между тем время благотворных перемен в истории страны, время политической оттепели, закончилось: в октябре 1964 года был смещен с поста Первого секретаря ЦК КПСС архитектор оттепели Никита Хрущев, 29 марта – 8 апреля 1966 года прошел XXIII съезд КПСС, вернувший в Устав партии сталинские названия (Политбюро и Генсек), в том же году в Москве прошел первый политический судебный процесс над писателями Андреем Синявским и Юлием Даниэлем.

Они были осуждены уголовным судом за то, что под псевдонимами (Абрам Терц и Николай Аржак) публиковали на Западе свои произведения, критически изображавшие советскую действительность. В 1967 году был устроен новый процесс («процесс четырех») теперь уже над Александром Гинзбургом – ему инкриминировали составление и распространение в самиздате «Белой книги» о процессе над Синявским и Даниэлем. Вместе с ним перед судом предстали Юрий Галансков и сотрудники Галанскова Алексей Добровольский и Вера Лашкова – за составление и распространение в самиздате общественно-политического альманаха «Феникс–66». Всех четырех обвинили в антисоветской деятельности и связи с эмигрантской организацией НТС (и, конечно, осудили).