Четырех царей слуга

После сказанного король сел в карету и в сопровождении конвоя конных драбантов удалился в город. Делегатам лейб-роты, на лицах которых было написано неподдельное отчаяние, пришлось вернуться к товарищам, как говорится, несолоно хлебавши. Больше настаивать на положительном решении просьбы, изложенной в петиции, они не стали. В противном случае их настойчивость могла обернуться для них знакомством с профосом и наказанием.

Снова польский плен. Побег

С отбытием короля Карла X Густава и его полководца Дугласа из Польши положение шведской армии заметно ухудшилось. И дело было не столько в смелости поляков, сколько в том, что произошла измена — немецкие полки из Бранденбурга перешли на сторону императора Священной Римской (Германской) империи Леопольда I, союзника Польши. То есть стали воевать не на стороне Стокгольма, который к тому же не платил жалованья, а на стороне Вены.

Для многих шотландцев из лейб-роты это закончилось весьма трагично. Когда шведские наёмные войска стали лагерем вокруг города Пултуска, то корнеты Патрик Гордон и Роберт Стюарт с несколькими товарищами решили поискать счастья в поисках добычи. В поход они выступили после заката, но когда с восходом солнца влетели на конях в Пшасныш, то обнаружили много шведов и немцев. Они прежде шотландцев обчистили здесь все места, но поживиться им ничем, кроме бочек с пивом, не удалось.

Тогда те отправились из этого городка дальше и в поле повстречали восьмерых поляков, разъезжавших на лошадях перед Пшаснышем. Поскольку шотландских дворян вместе с вооружёнными слугами насчитывалось девятнадцать человек, то они смело погнались за врагами. Те стали уходить от них по узкой гати среди болота к лесу, настойчиво демонстрируя преследователям, что их кони устали. Последние слишком поздно поняли, что их заманивают в засаду.

Всё же шотландцам удалось отстреляться от вышедшего из засады польского конного отряда, и они избежали рукопашной схватки. Им удалось прорваться через гать и начать отступление в сторону, где, по их предположению, должна была двигаться шведская армия. Вскоре шотландцы присоединились к ней в Торне и там стали свидетелями отбытия короля Карла Густава.

Тот, проезжая через мост, подозвал к карете корнета-шотландца Джона Мелдрама, протянул ему руку для поцелуя и сказал:

   — Мелдрам, служите нам как и прежде, и вы удостоитесь столь же великой нашей милости, как всегда.

Слова шведского монарха стали как бы прощением лейб-роте за петицию. Шотландцы дружно прокричали в ответ:

   — Виват королю Карлу! Виват! Виват! Виват!..

После этого шведская армия, остававшаяся в Польше, вновь выступила в поход против подходивших неприятельских войск. Рота шотландских дворян двигалась на фланге и, выйдя из леса в широкое поле, неожиданно столкнулась с неизвестной кавалерией. Всадники двигались в шахматном порядке. Вскоре можно было разглядеть, что они одеты в немецкие мундиры. О том, что бранденбуржцы взбунтовались и перешли на сторону римского императора, точно ещё не было известно.

Патрика Гордона охватило нехорошее предчувствие. Он сказал товарищам:

   — Они могут быть кем угодно, но, без сомнения, это неприятель, и нам придётся с ним биться.

   — Брось, Гордон. Разве ты не видишь на них синие мундиры шведского короля? Это явно не поляки...

Когда стороны сблизились, корнет и капитан Джемс Кит подскакали поближе к незнакомому отряду, двигавшемуся в молчании, и крикнули по-немецки:

   — Что вы за люди?

Ответ ошеломил двух переговорщиков:

   — Подданные императора Леопольда.

Не растерявшись, Гордон и Кит выкрикнули противникам:

   — А мы подданные короля Карла.

В ответ им было сказано:

   — Просите у нас пощады и сдавайтесь в плен, господа.

Шотландцы стали было разворачивать коней, но тут прозвучал залп из карабинов. Капитан был убит наповал, а его товарищ получил пулю в грудь, но сумел удержаться на коне. Один из офицеров-бранденбуржцев, подскакавший к Патрику, с самого близкого расстояния выстрелил в упор, но карабин дал осечку.

Гордон сумел доскакать до своих шотландцев, крича им на ходу:

   — Теперь вы видите, кто они такие!

Лейб-рота шотландских дворян в той неравной конной схватке показала всю доблесть, на какую только была способна. Вместо того чтобы сразу обратиться в спасительное бегство, товарищи Гордона вместе с ним пошли на врага. Большинство из них прорвали строй бранденбургских рейтар, но, рассыпавшись по полю, оказались предоставлены самим себе. И теперь смельчаки больше уповали на помощь Бога, скорость своей лошади и мастерство владения знаменитым шотландским палашом с широким обоюдоострым клинком и гардой[3] в виде чаши или «корзинки». Теперь поле боя больше напоминало ристалище[4], где сражались одиночки.