Четырех царей слуга

Патрик, пригнувшись к шее коня, скакал к лесу с одним-единственным заряженным пистолетом. Его преследовали, постреливая на ходу, десяток немцев, пожелавших пленить королевского офицера. Шотландец, может быть, и успел бы достичь спасительного леса, но тут вражеская пуля ранила его лошадь в ногу, и та сразу заковыляла по полю. Во время преследования корнет сам получил пулевое ранение — в левое плечо. Кровь стала заливать рубашку.

Пришлось сдаваться в плен на милость победителя. У него отобрали всё оружие, но снимать расшитый серебряными позументами кафтан не стали, поскольку он был в нескольких местах продырявлен пулями и в крови. Гордон был свидетелем, как спасались немногие его товарищи, как брали в плен других. Имперские германцы не стали далеко преследовать беглецов-одиночек, поскольку сами опасались кавалерии шведов.

Так корнет в очередной раз попал во вражеский плен и оказался в тюрьме Плоцка, которая размещалась в подземелье городской ратуши. Вместе с ним в темнице оказались несколько товарищей по лейб-роте. Правда, помощь раненым была оказана — их перевязал и осмотрел немецкий лекарь.

Вскоре у дворян-шотландцев появилась надежда на избавление. Вскоре в Плоцк вступил имперский пехотный полк, в котором служил их земляк — аристократ капитан Джеймс Лесли, племянник и наследник графа австрийского фельдмаршала Уолтера Лесли, полководца династии Габсбургов.

Когда капитану Лесли сообщили, что в плоцкой тюрьме находятся пленные родовитые дворяне из его Шотландии и просят о помощи, то наследник графского титула Священной Римской империи ответил им на латыни не совсем верной цитатой из «Скорбных элегий» Овидия:

   — Не сосчитать друзей, пока благоденствие длится, если же небо твоё хмурится, ты одинок.

Такой ответ земляка сильно уязвил самолюбие не только Гордона. В своём «Дневнике» он с обидой упрекнул Лесли-младшего в полном равнодушии к судьбе соотечественников, что — в чём сам автор мемуаров убеждался многократно на протяжении всей долгой жизни — не было свойственно шотландцам не только дворянской крови, где бы они ни находились.

В плену умер один из самых близких друзей Патрика Гордона — ротмистр Джон Мелдрам, тяжело раненный в том бою. Когда корнет пришёл к нему, умирающий попросил:

   — У меня были ваши иезуиты, они дали мне добрый совет, хорошо бы они явились сюда снова.

Однако на такое пожелание умирающего товарища дворяне-протестанты лейб-роты решительно ответили:

   — Нет, Джон. Не бывать иезуитам у твоей соломы. Они люди не нашей веры.

Патрик в споре не смог настоять на выполнении просьбы ротмистра. Видя такое, Джон Мелдрам тогда сказал товарищам по плену:

   — Тогда мне пора устраивать земные дела. Помогите написать завещание.

Умирающий ротмистр великодушно оставил задержанное жалованье и претензии к шведской короне за набор в её армию 84 рейтаров, а также имущество в трёх сундуках, хранившихся у верного человека в польском городе Замосци, своей сестре в Шотландии. Всё остальное он разделил между сослуживцами по лейб-роте. Гордону достался один из лучших коней ротмистра и расшитый золотом и серебром пояс для шпаги. Но всё это надо было ещё получить.

Подписав составленное завещание, ротмистр заметил, что многие из шотландцев стоят подле него в глубокой печали. Джон Мелдрам сказал им:

   — Не горюйте, ребята, всё будет хорошо. Шведская корона вызволит вас из плена.

Перед уходом из жизни ротмистр попросил пива и, взяв _ слабеющими руками кружку, выпил изрядный глоток. Но перед этим он воскликнул два раза одно и то же — по-шотландски и по-немецки (для имперских офицеров, бывших в комнате):

   — За здравие всех честных кавалеров!

После похорон с воинскими почестями (немцы дали из карабинов три залпа в воздух) шведское командование вознамерилось выкупить из плена доблестных дворян-шотландцев. Но бранденбуржцы на это заявили, что все пленники изъявили горячее желание служить австрийскому императору. На том переговоры о выкупе и закончились. Прибывшему в стан имперцев шведскому трубачу пришлось вернуться к своим ни с чем.

Немцы действительно многократно уговаривали шотландцев перейти на службу к императору Священной Римской империи и его союзнику, королю Польши. Однако пленные дворяне единодушно, но вежливо отвергли такое деловое предложение. Они всё ещё верили, что шведы ещё раз попытаются выкупить их у неприятеля.

После этого отношение немцев к узникам изменилось. Когда полки Бранденбурга оставили город Плоцк, где у жителей всё было съедено и выпито, они прихватили, вполне естественно, с собой и всех военнопленных. В дороге тем пришлось питаться даже жареными в костре желудями — за неимением каштанов.

К концу второго месяца плена Патрик решился на побег, уговорив рейтара[5] Джона Смита, человека проворного и умелого, в бесстрашии которого офицер убеждался не раз. Тот обрадовался такому предложению, сказав:

   — Я согласен, если вам это будет угодно.

   — Смит, не спи сегодня. Как только увидишь, что я поднялся от костра, следуй за мной в лес.