Четырех царей слуга

   — Хорошо сказано. Завтра пришли десяток сержантов в роты преображенцев и семёновцев. Пусть в ротах ружейные приёмы солдатам из молодых ещё раз покажут.

   — Будет исполнено, ваше царское величество...

Во время одного из кавалерийских учений близ слободы Лукьянова Пустынь Пётр Иванович, бывший в молодые годы прекрасным рейтаром и драгуном, на скаку свалился с лошади и сильно повредил руку. Царь был сильно обеспокоен таким происшествием:

   — Пётр Иванович мой любезный, сильно ли руку зашиб? Вот мой лекарь — ему велено тебе ни в каких лекарствах не отказывать. Что надо — сейчас пошлю конного в Москву, в Аптекарский приказ.

   — Ваше величество! Я так благодарен вам каждый раз за монаршью заботу, за честь, оказываемую мне. А что касается руки — то это только пустяковый ушиб. Не более.

   — Хорошо, если так. Всё же дай лекарю руку твою посмотреть. Кабы не было чего плохого...

Гордон пересилил боль и вновь стал руководить различного рода военными показательными учениями. Он знал, что из окружающих монарха никто лучше его не справится с такой непростой ролью. Целый день стоявшие подле генерала флейтисты и барабанщики сигналили его команды конным партиям противных сторон. Под вечер устали страшно все — и люди, и кони. А больше всего «шпанский немец» Пётр Иванович.

Показательный кавалерийский бой близ слободы Лукьянова Пустынь надолго запомнился Петру I. Он и в последующие годы не раз напоминал полковникам поместных дворян и драгун:

   — Послать бы тебя, полковник, под Лукьянову Пустынь. Была бы она тебе той наукой, которой тебе сегодня недостаёт, мой любезный...

Не менее трудно давались генералу и царские застолья. Записи гордоновского «Дневника» начала 1690 года рассказывают об одном из них так. 19 января Гордон около 11 часов прибыл в царский дворец и оттуда сопровождал Петра I в подмосковное имение боярина Петра Васильевича Шереметева. Там они были угощены превосходнейшим обедом, после которого отправились в одну из летних царских резиденций, сожгли несколько фейерверков, возвратились опять к боярину Шереметеву, где их вновь великолепно угостили, и затем уже отбыли в Москву.

Эта поездка к боярину Петру Васильевичу Шереметеву в составе царской свиты оказалась для Гордона удачной и выгодной во всех отношениях. Итогом её стало государево разрешение служилому иноземцу выписать из-за границы беспошлинно вина и другие «предметы».

Можно только представить лица российских таможенников, когда на английском корабле из туманной Британии в Архангелгород пришло купеческое судно, груженное винами всех известных и неизвестных в Москве названий и иных товаров. Велико же было удивление встречающих собирателей государственной пошлины со всех иноземных грузов, когда им было сказано, что товары генерала Петра Ивановича Гордона налогооблажению не подлежат. И был показан царский указ за красной сургучной печатью.

Гордон пишет в «Дневнике» 20 января, что от «дебоша», то есть от умопомрачительной попойки предыдущей ночи, вынужден был лежать в постели весь день до вечера совершенно разбитым. Царь довольно часто, узнав о подобной болезненности генерала-иностранца, присылал к нему личного лекаря, который помогал Гордону «протрезветь» и явиться вечером к государю на новое застолье.

   — Ты здоров, ваша милость. А лекарь сказывал, что ты в постели совсем разбитый лежишь со вчерашнего вечера.

   — Ваше величество! Я совсем здоров и имею честь вновь состоять в вашей царской свите.

   — Отменно сказано, мой генерал. Я сейчас же прикажу налить нам по кубку малагского, и мы всё выпьем за здоровье моего любимого Петра Ивановича Гордона.

   — Премного благодарен, ваше царское величество...

В феврале 1690 года родился наследник Петра I царевич Алексей. Появление на свет престолонаследника было отмечено в Москве грандиозным празднеством, которое проходило в Кремле. После торжественной литургии сразу в трёх соборах — Успенском, Архангельском и Благовещенском — царь Пётр в Передней палате угощал думных и ближних людей «кубками фряжских питей», а московское дворянство, стрелецких полковников, дьяков и гостей (богатых купцов) — водкой.

Явились по такому случаю в Кремль и «лучшие люди» Немецкой слободы. Семнадцатилетний государь-отец поднёс пришедшему поздравить его генералу Петру Ивановичу Гордону кубок водки:

   — Ваша милость, Пётр Иванович! Теперь у меня есть наследник. Теперь не будет смуты и распрей из-за престолонаследия на Москве.

   — Да, ваше величество, второй царевны Софьи уже не будет...

На обед в Грановитой палате по случаю рождения царевича Алексея были приглашены все именитые люди российского государства и всего один-единственный иностранец — генерал Патрик Гордон. Появление за праздничным столом шотландца-католика произвело на собравшихся самое разное впечатление. Но больше всего негативное.