Четыреста лет царского дома – триста лет романо-германского ига

Брукнер делится сведениями об открытии Картером захоронения Тутанхамона, тело которого было погребено в нескольких вставленных друг в друга гробах из чистого золота. (Но лишь ФН поняли значение подобного факта: это так похоже на русскую матрёшку! К тому же сходных аналогов нет в мире, да, и золота больше, чем в России не было нигде). Автор заваливает читателя давно сфабрикованными ложными идеологическими штампами: мамелюки — дикари (читай: их надо уничтожать как тормоз прогресса), Наполеон — долгожданный наследник Александра Великого, иероглифы — неразгаданная загадка. Так он готовит почву для появления на сцене книжной истории Жан-Франсуа Шампольона.

Оказывается, ещё, будучи школьником, он освоил греческий, латинский языки, упражнялся в переводах древнееврейских текстов. Изучал сирийский, арамейский, арабский и коптский языки с большой настойчивостью. В тринадцать лет он поражал всех своей жаждой знаний, читал сочинения античных историков. Работы Гораполлона ему тоже были знакомы, — значит, он уже мог понимать египетские иероглифы! Так почему же вдруг европейские учёные возложили на Шампольона лавры первопроходца иероглифики? В 17 лет он написал книгу о Египте и стал членом Академии в Гренобле. Его слава росла не по дням, а по часам. Когда же он очутился в Египте, то мог начать писать его историю уже не только на бумаге, но с молотком и зубилом — чтобы она посильней отличалась от той, которую знал Гораполлон. Но об этом-то автор и не сообщает. Зато поёт хвалу чудо-инструментам из бронзы, якобы, используемым «древними» при строительстве всех культовых сооружений: ещё одна гипотеза ad hoc, которую при известной смелости мог бы развеять не только сегодняшний, но и школьник из позапрошлого века. Знай: люди очень внушаемы. Если учитель говорит и пишет «люминий», то это и будет правильно для послушного ученика. Но не надо думать, что Шампольон был злодеем-одиночкой. Вовсе нет. Он стал лишь исполнителем чужой (читай: масонской) воли, которая посягнула на наше с тобой прошлое. Об этом Брукнер также забыл упомянуть. Зато поведал великий Бальзак: даже выдающиеся или публичные люди могут быть марионетками в руках закулисных кукловодов («Утраченные иллюзии»).

14 мая 2013 г.

Надо сказать, что политическое и научно-историческое открытие Египта так или иначе связано с именем его завоевателя в конце XVIII века, Наполеона I. Зачем же для этого приходить туда обязательно с оружием? Считается, что он рассматривал эту страну как перевалочную базу на дороге в Индию, да и сам об этом писал [94*]. Почему же он взял с собой гражданских лиц, 175 учёных и художников, а также всю мыслимую и известную литературу о стране на Ниле? Известнейший немецкий публицист так объяснил [95*] намерения Бонапарта: «Это был вызов человека Запада мировой истории». Вряд ли на самом деле это что-то объясняет. Но Керам, ранее снискавший себе популярность весьма достоверным описанием культурно-исторической жизни американских индейцев [96], в книге о Египте, кажется, грешит против истины, оставаясь довольным собой. Он приводит много интересного фактического материала, но выводы и суждения сформировались не на его рабочем столе, а кем-то навязаны. И эти кто-то и дали ему заказ ещё на один бестселлер. Однако вернёмся к Наполеону.

Это он, во многом, определил выводы Керама, но и сам находился в плену тех же ложных и чужих идей, определивших дорогу в Африку. Книга «Египетский поход» явно вышла не из-под пера учёного или писателя. Её делал солдат. Поэтому она так походит на пространную штабную сводку. При чтении становится понятным, что её не мог написать человек по имени Бонапарт, так утончённо многажды изваянный «придворным» живописцем Давидом и художником картины, взятой издателем на обложку книги: стройный, длинноногий, нежный и справедливый мудрец. Скорее, автору «Египетского похода» подошло бы его собственное изображение на литографии Г. Дельпьера (1826 г.), хранящейся в Российской национальной библиотеке (Санкт-Петербург). Проще же её те найти в издании А. Дюма, которое мы цитировали выше [71], и в моей библиотеке. Здесь Бонапарт представлен совсем маленьким, коротконогим, узкоплечим, изнеженным толстячком, с жёстким выражением губ — подобной физиономией могут похвалиться и пермские милиционеры, выросшие в деревне, в семьях алкоголиков или дебоширов. Говоря проще — лица-то и нет.