Четырнадцать гениев, которые ломали правила.

Большинство великих творений Райта были порождены его богатым воображением. В детстве он любил мечтать о волшебной лампе Аладдина. А разменяв пятый десяток, убедил свою любовницу Мейму Чини сбежать от реальности (подобно новому Аладдину) и начать новую жизнь. Находясь в Европе, Райт решил развестись с Кэтрин и увенчать свои фантазии строительством Тализина, укромного уголка для двоих в Спринг Грин, штат Висконсин, где они могли бы жить долго и счастливо до конца своих дней. В письме из Европы он убедил мать продать ее дом в Оук-Парке и купить землю для его замка. Анна Джонс Райт не согласилась с сыном, но никогда не отдалялась от него.

Тализин

Экстравагантное поведение сына Анна Ллойд Райт объясняла причудами гения. Фрэнк вырос именно таким, как ока хотела, и она восхищалась его необычными идеями, одеждой, зданиями и поведением, которые по ее мнению были обязательны для «эксцентричного гения». Чикагские газеты были далеко не так снисходительны. Три года они печатали грязные статейки о его возмутительном поведении. Райт попытался противостоять дурным публикациям, наняв репортера, чтобы тот пресекал все новости о нем и Мейме.

Райт принялся за создание Тализина как своего рода кельтского пантеона своему раздутому «Я». Себя он считал величайшим архитектором мира. Замок неподалеку от места, где родился Райт, был закончен в 1911 году. Тализин станет частью его мифического «я». Этому имени суждено было сопровождать его до могилы, и оно все еще является синонимом Райта, свободы и истины в архитектуре.

Природная архитектура

Воспитание на лоне природы оказало сильное влияние на Райта, и он соединил свои впечатления с требованием свободы во всем. Архитектура Тализина, которую он назвал «природной архитектурой», стала его визитной карточкой. Стиль его более поздних творений не слишком отличался от стиля, основополагающие принципы которого воплотились в этом Доме Прерий, или так называемом стиле ранчо. «Природная архитектура» Райта соединила форму и функциональность с природой и целесообразностью, что в конце концов стало краеугольным камнем всех его великих архитектурных новаций. С появлением Дома Прерий устарели такие помещения, как чердак и подвал. В Тализине нашли выход все творческие замыслы автора, в которых эстетика была неотделима от свободы и окружающей среды.

Великолепие костюма

Средне-американское сельское воспитание Райта было очевиднс во всех его творениях и поступках, кроме собственной манеры одеваться. Широкополая шляпа, трость и развевающийся плащ — его типичный наряд. «Кому случалось видеть его входящим в подобном платье, тот никогда уже не забывал этого зрелища» (Сикрест, 1992). Райт наслаждался своим образом иконоборца, и в таком наряде на него стоило посмотреть. Райта считали хулиганствующим ренегатом или, как писали в газетах, «чудаковатым гением», но и то, и другое ровным счетом не влияли на его упорную саморекламу. Хотя не он один использовал как стиль одежды, так и стиль архитектурный, чтобы заявить о себе и о своих зданиях, никто и отдаленно не повторил дерзкого стиля Фрэнка Ллойда Райта.

Прометеевский дух

В поисках новых возможностей архитектуры Фрэнк Ллойд Райт являл собой квинтэссенцию прометеевского

духа. Он поклонялся лишь свободе и истине, и они вдохновляли его гений. К досаде семьи, жен и знакомых, он нарушал общественные приличия. Райт был независимым мечтателем интуитивного склада. Его никогда не тревожило то, что «было», и поэтому он был способен создавать то, что «могло бы быть».

Личность сверхчеловека

«Сверхчеловеческая» личность Райта стала в архитектурном мире легендой. Это принесло ему величие, но почти сокрушило его. Райт всегда считал себя выше таких приземленных вещей, как оплата счетов, доходный заработок или жизнь по расписанию. Его натура художника отказывалась принимать во внимание финансовую сторону дела, вот почему почти всю свою жизнь Райт существовал на грани банкротства. Банки постоянно охотились за ним и даже предпринимали попытки забрать самую ценную его собственность — Тализин. Райт стал платежеспособен только к восьмидесяти годам.

Как в личном, так и в профессиональном плане Райт перешел все границы в нарушении общественных приличий. Единственным, чей авторитет он признавал, было существо высшего порядка, известное больше как «Я сам». В молодости Райт был полностью независим от окружающих, в зрелые годы стал нонконформистом и всегда оставался ренегатом. Его независимость сказывалась в том, как он одевался вопреки принятой моде, как нарушил брачные традиции, как проектировал здание, руководствуясь собственными уникальными стандартами. На себя он смотрел интроспективно ¹, говоря: «Я — вольная птица и должен летать свободно», что и подтверждает его прометеевский темперамент как непреложный факт.