Четырнадцатые звездные войны

— Сюда,— показал Джекол, и я двинулся за ним.— Командующий здесь.

Когда мы вошли в комнату, командующий стоял. Я ожидал увидеть хмурого темноволосого здоровяка, какими и были дорсайцы, но передо мной стоял худощавый, высокий мужчина в полевой форме, с ширококостным, но открыто улыбающимся лицом йод темными, слегка вьющимися волосами, которые так редко встречается у дорсайцев.

Он крепко пожал мне руку.

— Входите,— сказал он.— Ваши документы, ньюсмен.— Кейси сразу оценил мою униформу и понял цель моего визита.— Джекол,— обратился он к офицеру,— приготовь нам пока что-нибудь выпить, а потом, думаю, мы с ньюсменом сами разберемся, что к чему.

Джекол приготовил виски, отдал честь и вышел. Я присел с Гримом у маленького бара. Впервые за три года под влиянием магии этого необычайно жизнерадостного человека немного мира вошло в мою душу. С таким человеком я не мог проиграть!

ГЛАВА 24

Пока мы сидели за рюмками с дорсайским виски, Кейси не спеша просмотрел мои документы. Наконец, он протянул их мне назад и спросил:

— Вы остановились в Джозеф-тауне?

Я кивнул и заметил, что он присматривается ко мне.

— Вы не любите Френдлиз? — заметил Кейси.

Его слова заставили мое сердце забиться сильнее. Я собирался откровенно поговорить с этим человеком. Но такой разговор начался слишком внезапно. Я отвернулся. Мне не хотелось отвечать прямо на поставленный вопрос. Я просто не мог. Нужно было рассказать многое, и все равно это было очень мало. Тогда я выдавил из себя:

— Если я сделаю что-нибудь значительное за оставшиеся мне годы

— все это будет для того, чтобы устранить Френдлиз из общества цивилизованных человеческих существ.

Кейси молча рассматривал меня. Наконец, он покачал головой и пробормотал:

— Жесткая точка зрения, не так ли?

— Не жестче, чем их!

— Вы так думаете? — удивился командующий.— Я бы этого не сказал.

— Думаю, вы единственный человек, который побеждал их,— постарался я направить разговор в другое русло.

— Ну, да,— слегка улыбнулся генерал.— Но не забывайте, ньюсмен, что мы солдаты, хотя и воюем на разных сторонах баррикады. Поэтому я привык уважать своего противника.

— Не думаю, что они придерживаются того же мнения.

— Что вас заставляет так говорить?

— Я видел их,— ответил я.— Я был в полосе боевых действий под Кастлмейном три года назад. Вы помните тот конфликт на Новой Земле?

— я потер свое колено.— Я был тогда подстрелен и не смог сориентироваться. Кассидиане вокруг нас отступали...

Я умолк и взял рюмку виски. Грим сидел и ждал продолжения.

— У меня был помощник, молодой кассидианин,— продолжал я.— Моя младшая сестра за два года перед этим уехала по контракту на Кассиду и вышла за него замуж. Этот помощник был моим шурином.

Грим взял у меня пустую рюмку и снова наполнил ее.

— Он не был военным. Он изучал механику в университете и ему предстояло учиться еще три года. Но он не очень удачно сдал экзамен, когда Кассида должна была поставить по контракту войска Новой Земле.— Я перевел дыхание.— Ну, укоротим историю. Он погиб на Новой Земле. Я думал, что спасу его, если возьму себе в помощники.

Я сделал глоток.

— Но мы попали в зону боев. Меня ранило, двинулись танки Френдлиза, и стало очень «жарко». Все побежали, а Дэйв попытался помочь мне. Он думал, что танки раздавят меня, прежде чем заметят, что я ньюсмен ... Потом нас взяли в плен, и фельдфебель, один из этих фанатиков, приказал сам себе от имени Бога разделаться с пленными. Как будто это были низшие существа, которых можно и нужно было убивать. И он их убил! Я сидел под деревом и смотрел, как этот фанатик расстреливает их. Я сидел там и видел Дэйва, видел, как он падает под градом пуль.

Я никогда никому не рассказывал этого, но что-то в Гриме располагало к нему и вызывало доверие.

— Да,— сказал офицер.— Это очень плохо. А того фельфебеля нашли?

— Его расстреляли, но что толку ...

Он кивнул и, не глядя на меня, сказал:

— Они не все такие, поверьте мне.

— Таких вполне достаточно, чтобы создать репутацию всем.

— К несчастью, да. Поэтому в этой кампании,— улыбнулся Грим,— мы постараемся уберечься от подобных вещей.

— Скажите мне,— сказал я, поставив рюмку на стол,— как бы вы поступили, если бы подобное произошло с вами? Так же?

Наступила тишина. Она казалась мне томительно долгой в ожидании ответа. Я чувствовал, как мое сердце медленно отстукивает удары. Наконец, Грим сказал:

— Нет! Я бы так не поступил!

— Но почему нет? — вскричал я.

В комнате возникло напряжение. И я понял, что слишком поторопился. Я говорил с ним, как с человеком, забыв, кем он был еще. Я отбросил свое впечатление о нем, как о человеке, и стал думать, как о дорсайце — личности, тренировавшейся всю жизнь. Эта тренированность передавалась из поколения в поколение и превратила этих людей в настоящих бойцов. Кейси не изменил тона своего голоса, когда заметил, что я делаю что-то не то. Он не изменил тональности, но у меня создалось впечатление, что расстояние между нами увеличилось.