Чезар

— Это не мне решать, — ответил он. — Если вам нужна усиленная охрана, согласовывайте с Росатомом или МВД. И передать я вам могу только одного задержанного. Второго мы отправили за периметр ещё вчера вечером.

Я кивнул, встал и набросил рюкзак на плечо. Майор был окончательно сломлен и действовал как под гипнозом.

Мы вышли из здания и по тропинке в лопухах направились к соседней одноэтажной постройке из рыхлого красного кирпича с зарешеченными окнами. Прижав коленом стальную дверь, майор открыл её рывком, пропуская меня внутрь.

Катю держали в тесной комнате. Лицо её было зарёванно. Грязь под глазами придавала ей сходство с коалой. Когда я вошёл, её взгляд заблестел радостью, но я сразу же осадил её:

— Ну, здравствуй, Османцева. Как же ты меня достала! Вся ваша паганская братья! Почему я должен бегать за вами? Ты со своим хахалем совсем, что ли, охренела? Ты по 205-ой хочешь пойти? Я тебе устрою!

Она молчала и хлопала глазами.

— Обыскали её? — обратился я к майору.

— Конечно. Ничего особенного. Туристические принадлежности.

— Ладно, разберёмся.

Руки её мы связали с помощью пластикового хомута. Вещи хранились в соседней комнате в большой деревянном ящике. Я раздражённо спихал их в рюкзак и машинально проверил брелок в виде мишки — на месте.

— Едем, — приказал я.

Майор проводил нас до ГАЗа, где ждал Николай Иванович: увидев нас в таком составе, он опешил, но задавать вопросы не посмел. Майор негромко распорядился:

— На «Кыштым-2» их доставь.

Я грубо подтолкнул Кэрол в кабину: из-за связанных рук она никак не могла поймать равновесие на ступице газовского колеса, которая выполняла роль подножки.

Майор остановил меня за рукав и сказал негромко:

— Если у вас какие-то инструкции насчёт неё, прошу — не на нашей территории.

Я не ответил. Оживший двигатель раскачал кабину, лязгнула коробка передач, и ГАЗ дёрнулся, обметая траву струёй дыма. Я запрыгнул на сиденье.

Разбитое шоссе всё также шло вдоль железной дороги, насыпь которой просвечивала за деревьями.

— Как поедем? — спросил я.

— Сейчас через Маук, Северный, Рулакье, а дальше через Кыштым на КПП. Там уж сами решайте.

— Решим.

От Маука не осталось почти ничего, кроме слепого кирпичного здания и нескольких столбов. На выезде был железнодорожный переезд, где ветка из Каслей сливалась с основной железной дорогой, которую «Чезар» готовил для соединения наших предприятий с Полевским. У самого переезда виднелся блок-пост, и я уже напрягся, соображая, какую выбрать стратегию, но оказалось, что мы едем не туда. Водитель махнул рукой одному из охранников и свернул круто влево. Сначала мы двигались по грунтовке мимо старых огородов, заросших высокой травой, потом выскочили на неплохой грейдер, который шёл вдоль смешанного леса, настолько густого, что обочины оставались влажными несмотря на жару.

Кэрол сидела тихо, опустив голову и глядя на стянутые хомутом покрасневшие руки. Я свирепо молчал, пытаясь сообразить, хватит ли арсенала нахальства, чтобы выбраться из зоны через КПП. Или дать дёру где-нибудь в Кыштыме? Может, подстрелить этого Николая Ивановича и забрать автомобиль? Нет, машина шумная, заметная: на такой не выскочишь.

Мы проехали остатки посёлка Северный, заросшие молодыми берёзами, и направились в Рулакье. Но вскоре автомобиль задёргался, потерял мощность, а потом и вовсе заглох. В тишине слышалось, как что-то шипит у нас под ногами.

Николай Иванович выругался, велел нам вылезать, потом долго стоял на коленях, заглядывая под передний мост. Мы с Кэрол обменивались взглядами. Она подняла стянутые руки и сделала жалобное лицо. Я проговорил одними губами: «Терпи».

Водитель откинул кабину ГАЗа и принялся остервенело дёргать что-то рукой.

— Ну-ка посвети! — раздражённо потребовал он. — Есть чем?

Я достал из рюкзака фонарь, поднялся на кронштейн рамы и принялся светить на карбюратор, закрытый блином воздушного фильтра. Фонарь моргал: зарядки почти не осталось. Николай Иванович дёргал что-то рукой, под капотом шипело, шипел и он:

— Заедает… тут… ёп…

Наконец он высвободился из объятий мотора и принялся раздражённо тереть ветошью руки, словно стругал их. Вдруг я заметил его подозрительный взгляд.

— Это чей фонарь? — спросил он.

— Мой, — резко ответил я, не вполне понимая его интерес.

Охранник вдруг положил руку на кобуру и расстегнул её.

— Твой?

— Поехали давай! — повысил я голос.

Но он не шевельнулся.

— Тебе чего надо? — прикрикнул я. — Хочешь, подарю тебе фонарик. Поехали.

— Твой, говоришь? — проговорил он. — А вчера у задержанного такой же был.

Он резко наставил на меня пистолет и велел:

— Ну-ка, не дрыгайся.

Тут до меня стало доходить, что Николай Иванович решил главную головоломку в своей жизни. Лис купил три фонаря каждому из нас, и все были одинаковые, но довольно необычные, напоминая, скорее, песочные часы: с узкой центральной частью и широкими круглыми торцами. Это сходство стало той маленькой песчинкой, что вызвала кипение в перегретом мозгу Николая Ивановича.

— И у девки такой же, только синий… — бормотал он.

— Ты чего параноишь-то? — фыркнул я. — Такие в Челябинске на каждом углу.