Чья правда?

 Это что еще такое? Да я не позволю такъ безсовѣстно клеветать на моего друга! Слышите? Ты -- просто самый милый, добрый, умный ребенокъ на свѣтѣ, и братъ будетъ счастливѣйшій изъ смертныхъ, если ему въ руки достанется такое сокровище, какъ моя Таня! Впрочемъ, изъ чего это я горячусь? Ты сама въ этомъ вполнѣ увѣрена....

 

Мурзина.

 Нѣтъ, Лили, я говорю искренно. Да какже мнѣ не знать себѣ настоящей цѣны, когда я то и дѣло сравниваю себя съ другими?

 

Лили.

 Съ кѣмъ же это?

 

Мурзина.

 Съ тобой, съ твоими свѣтскими пріятельницами.

 

Лили.

 Мы всѣ мизинца твоего не стоимъ!

 

Мурзина.

 Вотъ ужь это не искренно!

 

Лили.

 Не стоимъ, потому что ты живой человѣкъ, а мы всѣ -- болѣе или менѣе усовершенствованныя куклы!

 

Мурзина.

 Какъ, и ты, Лили?

 

Лили.

 Разумѣется, и я.... Только я имѣю претензію быть одной изъ самыхъ дорогихъ,-- знаешь, изъ тѣхъ, что поворачиваютъ голову и пищатъ papa и maman.

 

Мурзина.

 Полно, Лили! Ты клевещешь на себя.

 

Лили

 Ничуть. Впрочемъ, я очень довольна собой и очень благодарна обстоятельствамъ и воспитанію, превратившимъ меня въ куклу. Зато мнѣ весело и покойно живется.... Нѣтъ ни тревожныхъ чувствъ въ сердцѣ, ни докучныхъ мыслей въ головѣ.... Были бы только нарядныя тряпки, балы, выѣзды, вскруженныя головы моихъ танцоровъ и завистливые взгляды моихъ подругъ,-- и кромѣ этого я не люблю ничего и никого на свѣтѣ!

 

Мурзина.

 Ни даже меня?

 

Лили.

 Развѣ что тебя слегка, да и то ненарочно!

 

Мурзина.

 Ни даже князя Порховскаго?

 

Лили (вспыхнувъ).

 Это что еще за дерзости?

 

Мурзина.

 А.... какъ покраснѣла! Неужели ты думаешь, что я ничего не замѣчаю, ничего не понимаю? Отъ меня ты все выпытываешь, требуешь полной откровенности, а сама не хочешь повѣрять мнѣ своихъ тайнъ.

 

Лили.

 У меня ихъ нѣтъ.

 

Мурзина.

 А я сама ихъ уловила.

 

Лили.

 Скажи лучше -- сочинила.

 

Мурзина.

 И тебѣ не стыдно такъ скрытничать со мной? Неужели ты станешь утверждать, что между тобой и Порховскимъ нѣтъ ничего?

 

Лили.

 Этого я не говорю. Есть то, что онъ безъ ума отъ меня, а я позволяю ему обожать себя.

 

Мурзина.

 А сама не отвѣчаешь ему тѣмъ же?

 

Лили.

 Разумѣется, нѣтъ.

 

Мурзина.

 Отчего же ты покраснѣла при одномъ его имени? Отчего ты мѣняешься въ лицѣ, когда онъ входитъ? Отчего глаза твои загораются, когда онъ говоритъ съ тобой?... А сердце, ужь навѣрное, бьется, какъ пойманная птичка....

 

Лили.

 Какой вздоръ!... Да я не помню, умѣла ли я когда нибудь краснѣть. А сердце мое не бьется ни сильно, ни слабо, потому что у куколъ не бываетъ сердца. На! (беретъ со стола костяное ножикъ) попробуй сама, проткни, и ты увидишь, что изъ меня посыплются отруби.

 

Мурзина.

 Шути, шути!... Меня не разувѣришь. Впрочемъ, твой выборъ меня нисколько не удивляетъ: Порховской кажется такимъ милымъ, умнымъ....

 

Лили.

 Онъ и милъ, и уменъ, и могъ бы нравиться,-- не будь въ немъ одного непростительнаго недостатка....

 

Мурзина.

 Какого?

 

Лили.

 Онъ бѣденъ.

 

Мурзина.

 Такъ что-жь такое?

 

Лили.

 Только то, что ему никогда не бывать моимъ мужемъ.

 

Мурзина.

 Какъ, изъ-за этого?

 

Лили.

 Да, изъ-за этого. Хорошо вамъ такъ говорить, m-me la marquise de Carabas, но я безприданица, и мой будущій мужъ долженъ прежде всего быть богатымъ человѣкомъ.

 

Мурзина.

 Извини меня.... но какъ это ты говоришь, что ты безприданица? Я, напротивъ, думала, что у васъ огромное состояніе.... Вы такъ живете.... кажется....

 

Лили.

 Да, но только кажется.... Были мы богаты, но теперь разорились, какъ и прочіе. А между тѣмъ роскошь мнѣ нужна, какъ рыбѣ вода, и поэтому моя судьба уже давно рѣшена.

 

Мурзина.

 Кѣмъ?

 

Лили.

 Мной, во первыхъ, и мама.... Только мнѣ дано немножко льготы: годъ, другой я еще могу ждать, искать, выбирать, а тамъ непремѣнно выйду.... пожалуй, хоть за Скребницына. Онъ, кстати, уже два раза сватался.

 

Мурзина.

 Полно!... Онъ такой старый!

 

Лили.

 Нисколько. Ему лѣтъ сорокъ, и, право, будь у него -- ну хоть столько волосъ на головѣ, сколько ему лѣтъ, я была бы очень довольна. Впрочемъ, и это не бѣда: его можно нарядить въ парикъ, и онъ будетъ очень приличнымъ мужемъ.

 

Мурзина.

 Ты шутишь!... Ты за него не пойдешь.

 

Лили.

 Пойду, если къ тому сроку не найду кого нибудь получше, на что, между нами, сильно надѣюсь. Скребницына же я берегу на черный день,-- онъ мой подставной женихъ.

 

Мурзина.

 По вѣдь ты любишь Порховскаго...

 

Лили.

 Опять!... Ну, да положимъ, что со мной и случилась такая глупость, все-таки не бывать тому. Мама никогда не согласится.

 

Мурзина.

 Но она тебя такъ любитъ, такъ балуетъ во всемъ, ты -- ея любимая дочь.

 

Лили (въ легкомъ раздумьѣ).

 Да, любимая.... Она исполняетъ всѣ мои прихоти.... Только мнѣ иногда приходитъ въ голову.... что было бы, еслибъ я вздумала идти противъ ея воли въ чемъ нибудь важномъ.... на примѣръ, въ моемъ замужствѣ....

 

Мурзина.

 Что-жь было бы?

 

Лили.

 Да вотъ что! (быстрымъ движеніемъ переламываетъ пополамъ ножикъ, которымъ играла съ тѣхъ поръ, какъ взяла его со стола, и бросаетъ обѣ половинки. Молчаніе. Встряхнувъ слегка головой)... Ну, да что толковать о небылицахъ!...

 

Мурзина (въ сильномъ замѣшательствѣ).

 Можетъ быть, мнѣ кажется.... что я хочу сказать.... очень глупо, очень неловко.... но ты не разсердишься, Лили.... Я еще такъ мало знаю, что можно и чего нельзя говорить....

 

Лили.

 Ну!