Чичваркин и «К». Лужники – Лондон, или Путь гениального торговца

Это не пустые слова: как раз в июле 2005 года в подмосковном Нахабине был задержан капитан управления по борьбе с экономическими преступлениями Виталий Рагалев. Он вымогал у компании «Экспохолод» $250 000 за закрытие уголовного дела. Капитан с ходу предложил оперативникам больше $2,5 млн за свою свободу – квартирой в Москве и машиной Subaru Infinity. Как писала газета «Газета», перед задержанием Рагалева оперативники записывали его переговоры с бизнесменом. Рагалев бахвалился былыми подвигами:

– В том году мы мочили так, что электронщики [торговцы компьютерами] визжали. Мы у них две машины на 3 млн забрали. И звиздец им настал… Потом они не знали, как свою задницу прикрыть. А если вам мало, мы поднимем бумаги, выясним, кому продали все 15 фур, разошлем по регионам и до суда все холодильники опечатаем. Понимаете, какие вам претензии предъявят?

«Электронщики» – это, как мне рассказывали знакомые бизнесмены, бывшие в курсе истории, довольно крупный российский сборщик компьютеров. «Милиции лучше бы начать с таможенных брокеров, хотя они и без того – известный источник доходов правоохранительных органов», – сетовал после ситуации с K-Systems еще один «электронщик».

Через десять дней после выхода статьи в «Ведомостях» следователи управления «К» от претензий к K-Systems отказались. А следующий удар нанесли как раз по крупному таможенному брокеру. Он занимался «растаможкой» мобильных телефонов.

7.2. Оттенки черного

В Советском Союзе дело с производством потребительских товаров обстояло неважно. У большевиков простые, надежные и недорогие гранатометы получались куда лучше, чем телефоны, видеомагнитофоны или брюки. Так в России было не всегда, конечно. Например, в Санкт-Петербурге шведский производитель телефонов Ericsson выпускал телефоны, которые устраивали всех ценой и качеством. Шведы продавали в России столько телефонов, что даже перенесли в Петербург свою штаб-квартиру – компания на какоето время превратилась в русский бизнес со шведскими владельцами. Утопия? Нет, все это было – в 1917 году. И чем потом все закончилось, мы все прекрасно знаем.

В СанктПетербурге шведский производитель телефонов Ericsson выпускал телефоны, которые устраивали всех ценой и качеством. Компания на какоето время превратилась в русский бизнес со шведскими владельцами… Все это было – в 1917 году.

Поэтому в 90-х почти никаких конкурентоспособных товаров в России не делали. Дорогую электронику везли из Японии, дешевую – из Кореи, сверхдешевую и ненадежную – из Китая, одежду отовсюду – из Европы, Таиланда, Турции, Малайзии. Почти все прилавки магазинов тех лет проходили через таможню. Точнее, должны были проходить.

В теории за ввоз товаров в Россию все должны платить ввозную пошлину (если она есть) и налог на добавленную стоимость при перепродаже. Исключение составляют только товары, которые ввозишь для себя, – и то, если покупка дорогая, какую-то пошлину заплатить заставят. В эпоху 90-х потребительские товары в Россию везли челноки. Начинающие надевали на себя по десять пар джинсов, более опытные просто платили взятку, если их ловили. Серьезные челноки возили контейнерами и с таможней договаривались через таможенных брокеров.

Таможенный брокер – это официальный посредник, у которого есть право совершать таможенные операции. Государство ведет реестр таможенных брокеров и не регистрирует в этом качестве кого попало: в штате компании-брокера должно быть не меньше двух специалистов по таможенному оформлению с соответствующими аттестатами, договор страхования риска своей гражданской ответственности. Но в 90-х только зарождались и рынки, и сама система управления. На практике таможенными брокерами были просто компании, которые умели «договариваться» с таможней, чтобы та не проверяла груз. В лучшем случае они занижали цену ввезенного товара и недоплачивали пошлину, в худшем – провозили телевизоры под видом зеленого горошка и почти ничего вообще не платили.

Потом бизнес самых успешных челноков превратился в современную розницу, – но в Россию малайзийские майки и компьютеры из Китая ввозили, как и прежде. В старой схеме были заинтересованы в первую очередь сами таможенники: – для них работа с «карманными» таможенными брокерами оказалась золотым дном. Те, кто хотел работать согласно законам, не могли конкурировать с контрабандой по ценам. В 2000-х за каждый ввезенный мобильный телефон нужно было оплатить НДС – 18% от цены, и еще 5% от цены составляла ввозная пошлина, итого 23%. А таможенные брокеры брали за свои услуги 3–7% цены.