Чичваркин и «К». Лужники – Лондон, или Путь гениального торговца

Уважаемый Юрий Яковлевич!

Я был арестован 27 сентября 2008 года по обвинению в действиях, предусмотренных статьей 127 часть 2 и 163 часть 2 УК РФ. С момента моего задержания я довел до следствия исчерпывающие, на мой взгляд, показания, как я помню происходившие события 6-летней давности, признавая часть действий, в которых меня обвиняют, но не соглашаясь с той правовой оценкой, которую дают этим действиям следователь, в производстве которого находится данное уголовное дело.

К сожалению, на меня оказывалось постоянное моральное и психологическое воздействие со стороны следствия и оперативных сотрудников управления «К» МВД РФ, осуществляющих оперативное сопровождение по уголовному делу, со дня моего задержания. Неоднократно поступали предложения дачи показаний на Левина Б.В. Взамен на изменение меры пресечения подписка о невыезде, а также дачи показаний по фактам и событиям, участником которых я даже не был. Подобные предложения мне поступали как через адвокатов, так и при непосредственном общении со следователем Романовым А.В., Эрдниевым Р.В., Грязновым А.В., Глинским, а также оперативными сотрудниками управления «К» МВД РФ Князевым и Пименовым. Вследствие моего отказа от подобного вида сотрудничества тактика и методика воздействия поменялась.

Это выражалось в следующем.

1. Предъявление мне обвинения по эпизодам, к которым я не имею никакого отношения. Высказывалось, что, несмотря на мою невиновность, только лишь выполнение требований следствия является гарантией непредъявления мне этих обвинений.

2. Запугивание тем, что по предъявленному мне обвинению, вне зависимости от степени виновности, в суде я буду признан виновным.

3. В суде прокурор будет требовать максимального наказания вне зависимости от наличия смягчающих обстоятельств и доказанности моей вины.

4. Путем использования административного ресурса оперативных сотрудников управления «К» МВД РФ мне будут созданы в колонии неприемлемые условия содержания, а также создания препятствие условнодосрочного освобождения.

5. Путем бесед со мной в отсутствие адвокатов я воспринимал все эти высказывания как реальную угрозу.

Тем самым следователями и оперативными сотрудниками была создана для меня длительная психотравмирующая ситуация, в ходе которой на меня оказывалось давление по всем вышеперечисленным пунктам.

От меня требовалось:

1. Отказаться от услуг адвоката Панькова А., который объективно и беспристрастно осуществлял мою защиту, препятствуя совершению противоправных действий в отношении меня со стороны следствия.

2. Дать заведомо ложные показания, а по сути подписать самостоятельно созданные следствием протоколы следственных действий.

3. Попытаться склонить других подследственных к подобному сотрудничеству путем организации встреч с ними за пределами следственного изолятора (СИЗО).

4. В случае необходимости осуществлять прямые провокации в адрес основного обвиняемого по делу Левина Б.В. с целью парализовать его защиту.

В конце июля 2009 года следователем Романовым А.В. было мне сделано предложение о заключении досудебного соглашения, в рамках которого я должен буду подписать те показания, которые следствием будут оценены и квалифицированы как правдивые. В случае если я соглашусь на подобную форму сотрудничества, мне обещали:

1. Выделить в отношении меня дело в отдельное производство и судить отдельно от других обвиняемых с применением особого порядка.

2. В окончательной редакции предъявить мне существенно более мягкое обвинение, в отличие от других обвиняемых по делу.

3. Изменить меру пресечения на другую, не связанную с лишением свободы Романов А.В. заверил данное обещание «словом офицера» работника прокуратуры РФ в присутствии моего защитника.

4. Направить мое дело и рассмотреть в суде в первой половине сентября 2009 года.

5. На суде затребовать санкцию, не связанную с реальным лишением свободы.

6. Организовать мою защиту от предполагаемой «мести» со стороны моих коллег, которых я должен буду оговорить в несуществующих преступлениях с моим участием.

7. Конфиденциальность моего сотрудничества со следствием не разглашая в средствах массовой информации факта заключения мною соглашения, вплоть до начала слушания по делу в суде.

Еще одним аргументом для склонения меня к сотрудничеству следователем Романовым А.В. было высказано, что, если вердиктом присяжных заседателей будет вынесен оправдательный приговор либо суд будет не согласен с квалификацией предъявленного обвинения следствием, следствие по любым обстоятельствам и под любым предлогом добьется отмены приговора в вышестоящей инстанции, и будет это до тех пор, пока приговор суда не будет обвинительным согласно предъявленного обвинения. Либо с использованием имеющегося у следователя административного ресурса и сотрудников, находящихся у него в следственной группе оперативного сопровождения, окажут на присяжных различные виды воздействия вплоть до подкупа, чтобы склонить их мнение в пользу обвинения.

Поддавшись, с одной стороны, на угрозы, а с другой стороны, польстившись на обещанную свободу, я согласился оболгать себя и других обвиняемых по делу и попросил адвокатов ходатайствовать о заключении со мной «досудебного соглашения». Выполняя требования следователя Романова А.В., я совершил следующие действия.

1. Отказался от услуг защитника Панькова А. 28.07.09.

2. В тот же день 28.07.09 написал ходатайство о досудебном соглашении в кабинете следователя Романова А.В. под его диктовку и подписал это соглашение 5.08.09 с одобрения имеющихся адвокатов.

3. Дал заведомо ложные показания в протоколах следственных действий от 7.08.09, 12.08.09, 19.08.09, 3.09.09.

4. Для избрания мне мерой пресечения домашний арест и основания для принятия такого решения по предложению следователя я должен был написать ходатайство об изменении мне меры пресечения на домашний арест, мотивируя это несуществующей угрозой для меня и моей семьи.

Все вышеперечисленные действия я совершил под контролем со стороны следствия и под влиянием угроз, высказанных мне следователем Романовым А.В.

7.08.09 при доставлении меня в ГСУ при прокуратуре РФ из СИЗО 77/6 за мною приехал конвой из состава оперативных сотрудников управления «К» МВД РФ. По пути к следователю оперативный сотрудник Пименов П. сказал, что только при условии выполнения мною всех требований следователя я могу рассчитывать на освобождение из-под стражи и на приговор, не связанный с реальным лишением свободы.

Осознав сейчас, что я оболгал себя и людей, хочу заявить следующее.

1. Мои показания, зафиксированные в протоколах от 7.08.09, 12.08.09, 19.08.09, необходимо признать недопустимыми, так как они являются ложью, изготовленной следствием, и подписаны мной вынужденно в связи с желанием выйти на свободу, а также протокола 3.09.09, который был подписан и заполнен мною под диктовку следователя.

2. Все показания, которые давались мною, начиная с момента моего задержания до 28.08.09, являются правдивыми, и прошу им доверять.

3. Прошу вас обеспечить мне защиту от неправомерного воздействия на меня со стороны следствия, это может выражаться как перевод меня в другой СИЗО с более жесткими условиями содержания, мотивируя это как необходимость по обеспечению моей безопасности и т.д. (Подобные угрозы уже высказывались в мой адрес, если я вдруг поставлю под сомнения показания, «данные» мною в рамках «досудебного соглашения», и обращусь за правовой помощью в контролирующий орган, надзирающий за следствием.) В связи с этим хочу сообщить, что в СИЗО 77/6 моей безопасности ничто не угрожает и не угрожало, я полностью удовлетворен условиями содержания.

Данное заявление является моим отказом от досудебного соглашения, заключенного Генеральной прокуратурой РФ и мною от 5.08.09, по причине некорректного использования этой нормы уголовного процесса в интересах следствия в лице следователя Романова А.В. и всей следственной группы по уголовному делу № 201/374114-08, вопреки интересам и правам обвиняемого, о чем я ставлю вас в известность настоящим заявлением.

С уважением, Каторгин С.Н. 22.03.2010.