Чикагский вариант (сборник)

— Не поддается описанию, — подтвердил Хаммонд. — И вот этому самому Сэму вчера и досталось на орехи. А дело было так: они сидел в больничном кафетерии и вкушал сэндвич с куриным салатом — несомненно прежде не забыв поинтересоваться на раздаче, а где там, собственно, курятина, — когда в кафетерии появился Рэндалл и строго спросил у него: «А вы что здесь делаете?» И тогда Сэм честно признался: «Ем сэндвич с куриным салатом». А Г. Р. не отстает, продолжает вопросами мучить: «А это еще, черт возьми, зачем?»

— А что Сэм?

Хаммонд рассмеялся.

— Из достоверных источников мне стало доподлинно известно, что Сэм сказал: «Я не знаю, сэр.» А потом он отложил свой куриный сэндвич в сторону и вышел из кафетерия.

— Голодный, — заключил я.

Хаммонд снова рассмеялся.

— Наверное. — Он покачал головой. — Но в общем-то, не суди Г. Р. слишком строго. Он обитает в «Мем» уже целую сотню лет или около того, и никогда горюшка не знал. А тут тебе и шмон, а потом еще и с дочерью такое дело…

— Шмон? — переспросила Джудит.

— Ну надо же, система экстренного оповещения дает сбои. Обычно жены первыми узнают обо всем. Весь сыр-бор разгорелся из-за больничной аптеки «Мем».

— У них что-то пропало? — спросил я.

— Угадал.

— А что?

— Целая упаковка ампул с морфином. Гидроморфина гидрохлорид. Это раза в три или даже в пять раз сильнее по действию, чем сульфат морфина.

— И когда?

— На прошлой неделе. Фармацевта чуть удар не хватил — время было обеденное, и он отлучился с рабочего места, совращал какую-нибудь медсестру.

— И что, так и не нашли ничего?

— Нет. Перевернули вверх дном всю больницу, но ничего.

— А что, раньше у вас этого не случалось?

— Вообще-то несколько лет тому назад был подобный случай. Но тогда не досчитались только пары ампул. А тут все-таки большой куш.

— Кто-то из своих? — спросил я.

Хаммонд пожал плечами.

— Мог быть кто угодно. Я лично думаю, что это для продажи. Они взяли слишком много. Риск был слишком велик: вот ты, например, можешь представить, себя вприпрыжку вбегающим в клиническую амбулаторию при «Мем», а потом также выбегающим из нее с целой коробкой морфиновых пузырьков подмышкой?

— Не очень.

— То-то же.

— Но ведь это же слишком много для одного человека, — сказал я.

— Еще бы. Вот почему я думаю, что это связано с коммерцией. Я считаю, что это было хорошо продуманное и подготовленное ограбление.

— Значит, кто-то чужой?

— Вот, — сказал он. — Наконец-то ты подошел к самой сути вопроса.

— И что же?

— Считается, что это сделал кто-то из своих.

— И есть доказательства?

— Нет. Ничего.

Мы шли по ступенькам лестницы, поднимаясь наверх, к дому. Я сказал:

— Знаешь, Норторн, все то очень интересно.

— Еще бы.

— Знаешь кого-нибудь, кто колется?

— Из персонала? Нет. Говорили, будто бы было время одна девчонка из кардиологии сидела на игле, но только она уже год как не колется. Но с ней все равно обошлись довольно сурово. Раздели, все искали следы от иглы. Но она оказалась чистой.

— А как насчет…, — начал было я.

— Врачей?

Я кивнул. Врачи и наркотики — это запретная тема. Некоторый процент врачей действительно употребляют наркотики; это так же общеизвестно, как и то, что среди врачей велико число самоубийств.[30] Гораздо менее широко известен классический психиатрический синдром, включающий самого врача и его сына, когда сын становится наркоманом, а папа-врач снабжает его зельем, к обоюдному удовлетворению обеих сторон.

Но об этом не принято говорить вслух.

— Среди врачей все чисто, — сказал Хаммон, — насколько мне известно.

— Кто-нибудь увольнялся от вас за последнее время? Медсестра, там, секретарша, хоть кто-нибудь?

Он улыбнулся.

— А тебя это что, и впрямь так взволновало?

Я пожал плечами.

— Отчего же? Думаешь, это каким-то образом может быть связано с девчонкой?

— Не знаю.

— Нет никаких оснований связывать воедино эти два происшествия, — сказал Хаммонд. — Но, с другой стороны, это было бы интересно.

— Да.

— Рассуждения из чистого интереса.

— Разумеется.

— Я позвоню тебе, — пообещал Хаммонд, — если что-нибудь прояснится.

— Уж постарайся, — сказал я.

Мы подошли к двери. Гости уже собрались: был слышен звон бокалов, голоса, смех.

— Желаю тебе удачи в твоей войне, — сказал Хаммонд. — Я очень надеюсь, что ты выйдешь из нее победителем.

— Я тоже на это надеюсь.

— Победа будет за тобой, — заверил меня Хаммонд. — Главное действовать решительно и не брать пленных.

Я улыбнулся.

— Это противоречит Женевской Конвенции.

— Здесь, — сказал Хаммонд, — идет речь о предельно локализованном военном конфликте.

* * *

Вечеринку устраивал Джордж Моррис, старший врач-стажер больницы «Линкольна». Еще совсем немного, и Моррис окончит свою резидентуру и приступит к частной практике, поэтому сегодняшнюю вечеринку можно было считать чем-то сродни выпускному вечеру, который был устроен им в честь себя самого.