Чили

— Фейс, — я долго думала, спросить или нет, но все же решилась, — а как ты думаешь… мой отец правда все это провернул из-за денег? — Парень удивленно уставился на меня, хмуро сдвинув брови. — Ну, просто я… хотела надеяться, что это не так, — лезвие вонзилось в кожу спелого болгарского перца, и я едва не порезалась — таким неожиданно острым оказался нож.

Но Фейс не среагировал. Он отвел взгляд в сторону, едва заметно качая головой:

— Нет, думаю, он просто пытался спасти Кирана, — и он твердо взглянул мне в глаза. — Те данные, что мы получили в Сиэтле, говорят лишь об этом. Твой отец нам очень помог. Появился шанс все это закончить…

— А где он сейчас?

— Мы не знаем, — передернул плечами Фейс, пряча глаза снова.

— А почему Киран не сказал? — я надеялась, что обиду в голосе удалось скрыть.

Тот факт, что Киран не высказал мне догадок о роли отца, неприятно задел.

— Думаю, он просто хотел убедиться, — мягко продолжал Фейс, излишне активно начиная мыть лук, — они с Айзеком как раз заняты этим…

— Фейс, — позвала я, и, когда он поднял на меня загнанный взгляд, покачала головой: — Лук сначала чистят, потом моют.

— А, черт! — фыркнул он. — Мама, помню, мыла…

— Может, холодной водой перед тем, как резать?

— Может…

«Как странно нас связывают воспоминания из детства. У каждого есть хоть что-то любимое, не обязательно еда, даже простого ритуала достаточно, связанного с едой и кухней! Хлопья по утрам, которых вечно не доставалось, барбекю по воскресеньям, что готовил сосед тетки в листьях дикого винограда, варенье из карликовых яблок, которое мы варили осенью… Только тетка Джанетт умела варить его так, как никто другой. Яблоки получались прозрачными, полными сиропа, «стеклянными». Я извела килограммы яблок после ее смерти, но так ни разу и не сварила подобного.

Все же такие вещи неповторимы. И пусть они принадлежат дорогим людям, пусть и покинувшим вас когда-то…»

Киран с Айзеком вышли во двор, когда солнце едва село. Зной спал, оставив саду приятное послевкусие нагретой травы и дыма от нашего с Фейсом мангала. В чисто мужском занятии у парня пробелов и сомнений не оказалось, мы даже понадеялись, что нам удастся быстро все запечь, чтобы Киран не увидел несовершенства заготовки. Но не вышло.

Только Кирану было не до критики. Он стянул с себя футболку, сцапал меня и утащил на колени, даже не позволив насадить последний кусочек перца на шпажку.

— Представляю, что мне было бы за подобное! — закатила глаза, жмурясь от удовольствия.

Его демонстрация наших отношений перед близкими уже не вызывала вопросов и смущения, скорее, наоборот.

— Ну, ты бы вряд ли меня смогла утащить вот так, — хрипло прошептал в шею, откидываясь со мной на спинку шезлонга.

Айзек направился к Фейсу у огня, и я неосознанно с жадностью принялась следить за эмоциями обоих, пытаясь понять — нашли они с Кираном то, что искали, или нет.

— Не спросишь? — напомнил Киран о своем присутствии и о том, что я сейчас очень сильно портачу.

Я прикрыла глаза, чтобы не закатить их. И пусть бы он не увидел этого, мне казалось, от Кирана не спрятать больше ничего. Он видит меня насквозь.

— Фейс сказал, Майкл, возможно, не тот, за кого ты его принимал, — полуобернулась к нему, радуясь, что было не очень удобно смотреть ему в глаза.

— Так и есть, — кивнул он. — Твой отец передал нам важную информацию, которая определенно поможет. Мы только закончили изучать все…

Сердце забилось часто-часто, я почти не обратила внимания, как Киран сплетает пальцы на моем животе, притягивая к себе ближе.

— И?

— Пока решили отложить решение до завтра…

— Подожди, — тут я сама уже развернулась и, оседлав его, взглянула серьезно в глаза. — Ты же просишь меня не врать…

Последние слова вырвались сами собой, потому что в его взгляде, устремленном на меня, было слишком много эмоций. Острое сожаление, беспокойство, страх — я тоже научилась много всего видеть в нем.

— Я боюсь, что Майкл… — он все же запнулся, болезненно хмурясь.