Чили

Не получилось. Хоть и стояла ногами на нагретых солнцем досках, я будто снова оказалась на промозглом ночной воздухе Нью-Йорка. Там, на ступеньках дома в Бруклине, мокрых от дождя. Что меня тогда удержало от того, чтобы вскрыть себе вены — не знаю. Прививка «вечного брошенного ребенка», которую жизнь педантично ревакцинировала мне? Скорее всего.

— Повторила попытку только через год.

Весьма своеобразно, правда. Примет ли такую мою сторону Киран — я не знала.

— Как раз, когда ты начал за мной следить, — шептала я, теряясь от его молчания. — Зачем, кстати?

— Я хотел быть рядом, — хрипло выдавил он, отвечая машинально, но взгляд его остекленел. Мои слова ударили слишком сильно.

— Кир, я в порядке.

— Я врал, Чили, — перебил он меня жестко. — Я не отпущу тебя. — Наши взгляды встретились. — Убью каждого, кто к тебе еще притронется.

— Псих, — покачала головой я.

— Точно. Поэтому лучше не спорить.

— Хорошо. Я согласна.

— Я знаю, — наконец, улыбнулся он, и у меня отлегло от сердца.

— Я тоже соскучилась, — потянулась к нему, встав на цыпочки. — И почти распробовала.

— Ты очень неприхотлива.

— Зато умею перебирать продуктами, — рассмеялась я.

— Хороший план, — поддержал он, — тем более блог нас ждет.

— Нас? Как ты быстро вошел во вкус!

Мы взялись за руки и направились обратно к дому.

Вот только парик… Я думала, он его выбросит, но время лжи и фарса, очевидно, не прошло.

* * *

57

* * *

— Киран…

Он оттолкнулся взглядом от окна и обернулся. Айзек сидел на краю письменного стола, сложив руки на груди, и ждал. Видимо, долго, потому что не выдержал:

— Что происходит?

На что он молча вытащил из кармана джинсов флешку и передал Айзеку.

— Я уверен, что Майкл Дайверс мертв.

Под ногами так неуместно умиротворяюще скрипнул деревянный пол, когда он шагнул к другу. Кабинет Айзека, из которого тот раскинул свои сети по сбору информации и слежке, никогда не заподозришь в технологической фаршировке последнего поколения. Небольшой компьютер на винтажном деревянном столике, старинный сервант за спиной с собранием сочинений Хемингуэя и сладковатым запахом фурфурали. Только когда загорелся экран компьютера, стало понятно, что его программное обеспечение перешагнуло корпус лет на тридцать.

— Ссылка на архив засветилась в блоге Элль всего на десять секунд, — теперь он уселся на нагретый Айзеком край стола, пока глава службы безопасности нетерпеливо разворачивал архивы на экране.

— Что б я сдох, — выдохнул Айзек.

— Не спеши, — невесело усмехнулся. — Скопируй, кинь мне в папку, хочу просмотреть все.

— Да ты еле на ногах стоишь, — покосился на него Айзек. — Давай я сам. Тем более девочка твоя со взглядом загнанной лани… Твоя, я правильно понял?

— Моя.

— Что между вами? Я думал, мы ее берем только из-за Майкла…

— Она — все, — болезненно поморщился, вспоминая их разговор на пляже. Как же чесались руки найти ублюдка, покалечившего его Чили, но он боялся, что самого первого увидит в отражении зеркала. — Я буду вести переговоры с Дрейком.

Последние слова дались тяжело. Айзек был первым человеком, который имел право не согласиться с таким его решением, ведь они вместе все это начали. Айзек сделал все, чтобы Киран смог вернуться из Мексики и начать мстить ублюдкам, сломавшим их жизни. Он остался верен его отцу и ему, посвятив всего себя единственной цели — наказать людей, решивших разменять глав «Текрокома» на деньги.

— Что? — опешил Айзек, забывая о папке. — Ты в своем уме?!

Так он и думал. Легко не будет.

— В своем, — выдержал его взгляд.

— Мы столько сделали!

— Номер ячейки теперь у Дрейка, и ему нужен ключ.

— Почему ты думаешь, что Майкл сообщил ему место и номер ячейки?

— Потому, что этот архив — он ткнул пальцем в экран, — его завещание. Майкл бы не стал рисковать, если бы не знал, что все кончено. А это значит, что у Элль больше никого не осталось, я — единственный. И потом, ты и Фейс. Я не хочу вас терять! Эта девочка открыла мне глаза. Мне есть, ради чего еще оставаться живым!

— Дрейк убил твоего отца! — вскричал Айзек.

— Его уже не вернуть, — возразил спокойно.

— Да что с тобой?! — взвился друг, вскакивая с кресла.

— Почему отец не дал мне информацию о ячейке? — огорошил его вопросом. — ПОЧЕМУ?! — Айзек замер напротив, негодующе хмуря брови. — Я бился над этим вопросом три чертовых года, и знаешь, что? Он не хотел, чтобы я продолжал. Иначе никак! Не видел меня в своем кресле и с вечной угрозой подобной расправы!

— Не думаю, — покачал головой Айзек, отведя взгляд. — Просто было слишком опасно…

— Опасно?! Да он надеялся, что я никогда не получу доступ к ячейке! Что найду способ распорядиться жизнью как-то иначе!

— Это все — оправдание слабости!