Чилийский поэт

Договоренность избегать друг друга идеально действовала с самого начала. В дни свиданий ребенка с отцом Карла отвозила Висенте в дом его бабушки и дедушки по отцовской линии и сигналила клаксоном пять раз подряд, чтобы бабушка вышла забрать внука. А Леон возвращал его в семь вечера в этот же дом, перед которым в восемь вечера Карла опять останавливалась и снова бибикала пять раз. Бабушка выводила мальчика из дома и оставляла его у ворот, приветствуя Карлу поднятием бровей, дабы продемонстрировать ей свое пренебрежение. Когда в этой истории возник Гонсало, протокол поведения усовершенствовался, поскольку он стал ответственным за доставку ребенка в дом его бабушки и дедушки по отцовской линии.

Однажды утром Гонсало решил, не посоветовавшись с Карлой, предложить Леону новое соглашение. Вопреки привычному протоколу, он вышел из машины вместе с Висенте, позвонил в дверь, вошел в дом и стал настырно дожидаться своего вероятного соперника, который запаздывал. Мальчик отправился во внутренний дворик, чтобы поиграть с Адамо, невыносимо скулящей таксой. Гонсало смотрел на них в окно, и ему показалось, что Висенте – самый красивый мальчик, а Адамо – самый уродливый пес на свете. Было непонятно, когда же нагрянет Леон. Впрочем, Гонсало заранее приготовился к длительному ожиданию: в рюкзаке лежали объемистая антология современных французских поэтов и полуторалитровая бутылка минералки, поскольку он догадывался, что старики не предложат ему и стакана воды. Как вдруг через полчаса явился отец Леона с банкой газировки Bilz и с тремя крекерами на тарелке. И хотя старик даже не поздоровался с ним, Гонсало оценил этот жест как достаточно вежливый.

Присутствие Гонсало застало врасплох и удивило Леона. Во время разговора он нареза́л салями на дольки, и вначале темой был вкус этой колбасы, а не новый режим посещения дома. Леон использовал нервозность Гонсало, не проявившего умения вести беседу, цель которой для Леона была очевидна: бедняга всего-навсего добивался возможности получить доступ к нормальной половой жизни.

Когда Гонсало осмелился, наконец, выступить с предложением, от салями осталось менее четверти.

– Каждые вторые выходные, – заявил он, пытаясь озвучить свою инициативу твердым, но разумным тоном.

– Нет уж, приятель, – отреагировал Леон, – только один уикэнд в месяц.

– Ну, тогда три дня ежемесячно. В субботу или воскресенье, а потом в субботу и воскресенье.

– То есть два уикэнда в месяц, один неполный, а другой полный?

– Именно так, – подтвердил Гонсало, улыбаясь уголками губ.

– Размечтался, чувак, мне такое не в жилу. Одни выходные в месяц, соглашайся или выметайся.

– Ладно, но тогда с пятницы по понедельник. Забираешь его из школы в пятницу после обеда и оставляешь там же в понедельник утром.

– По рукам, приятель, – согласился Леон.

Вдобавок, будучи абсолютно уверенным в своей победе, Леон затронул вечный спорный вопрос о дополнительных расходах на мальчика – и они решили покончить с этим, обсудив дележ затрат на его одежду, школьные учебники и внеклассные занятия, которые на самом деле ограничивались несколькими довольно дешевыми уроками плавания.

Карла восприняла известие, что Висенте станет проводить целый уикэнд в доме Леона, как ужасное и сразу же завела утомительный разговор, первый по-настоящему серьезный и первый же, в котором верх одержал Гонсало. Он утверждал, что мальчику будет полезно лучше узнать своего отца (фраза «узнать, кто его отец на самом деле» стала козырной). Карле пришлось смириться с тем, что ребенку предстоит нескончаемый марафон гамбургеров и мультфильмов по телевизору. Да и Гонсало подумал, что ему будет не хватать Висенте, которого он начинал любить как собственного сына или так, как, по его мнению, должно любить собственного отпрыска. Впрочем, одновременно он испытывал и понятную эйфорию.

В первые выходные в отсутствие Висенте они строго следовали плану Гонсало. Пятничным вечером предавались намеченным сексуальным игрищам, и все-таки вечер стал запоминающимся. В субботу позавтракали суши в постели и провели день за просмотром второго сезона телесериала «Клан Сопрано» на диске, а потом долго принимали ванну в ожидании (1) приезда ее друзей-геев + его друзей-геев и (2) ее незамужних подруг + его друзей-поэтов (все они были гетеросексуальными холостяками и холостячками). И ведь требовалось попытаться каким-то образом состыковать их, что прекрасно сработало в отношении (1) и очень плохо касательно (2).