Чинара

Время перевалило за полдень. Арине стало хуже, несмотря на то что Костя испробовал еще одно средство - отвар из плодов шиповника. Он вспомнил о засушенных цветках шиповника, которых почему-то не было в синем мешочке, хотя он клал их туда еще летом, и решил сходить за ними. Мимоходом заглянул к Евграфу Семенычу и попросил его посторожить этой ночью.

Костю приводила в смятение мысль, что он ничем не может помочь Арине, и его травы бессильны. Оставалась последняя надежда: цветы шиповника. Он верил в их чудодействие, знал по собственному опыту, какой целительной силой обладают нежные бело-розовые лепестки.

В сторожке он перевернул вверх дном содержимое полок, расшвырял пучки трав, вгорячах разбил стеклянную банку с настойкою пустырника - и все напрасно: цветов шиповника не было. Куда они делись? Кто их мог взять?

Мучимый этими вопросами, Костя сел на кровать и глубоко задумался. Почему ему всегда не везет? Он теперь ненавидел свои травы и едва сдерживался, чтобы не истоптать их и не выбросить за порог... Что делать? Не возвращаться же с пустыми руками?

И вдруг он вскочил на ноги: цветы брала Марея! Не дожидаясь прихода Евграфа Семеныча, Костя ткнул ключи в воробьиную дырку застрехи и заспешил на ферму. Марею отыскал в коровнике.

- Здорово, Марей. Я к тебе, - задыхаясь проговорил Костя.

Марея окинула его настороженно-изучающим взглядом, воткнула вилы в лежащий у ее ног навилень сена, таинственно усмехнулась:

- Что по дождю носишься. Мокрый, хоть выжимай тебя.

- За шипшеной прибег.

- За шипшеной?

- С Ариной плохо. Ангина.

Марея зябко повела плечами.

- От ангины не умирают. Перетерпит.

- Плохо ей, - повторил Костя. - Дай шипшены.

- А я твое лекарство все сама испила, - сказала Мария.

- Все?!

- До одного цветочка, Костя повернулся к Марее спиной и вышел из коровника.

- Принес? - спросила его Климиха, когда он вернулся.

- Не нашел, - Костя виновато потер лоб, Мельком он успел взглянуть на кровать, на которой полулежала Арина, и сильно обрадовался, что она не бредит, пришла в себя.

- Подсаживайся к печи, обсушись, - хлопотала возле него Климиха.

Костя внял ее просьбе, подвинулся с табуреткой к пылающей печи, снял кабардинку и резким взмахом стряхнул с нее капли.

- Мам, покорми Костю, - зашевелилась под одеялом Арина.

Костя отказался.

- Хоть отдохни. - Она говорила слабым, срывающимся голосом, часто дышала. - Кризис, После будет лучше. Отдохни, не волнуйся.

Сознание медленно ускользало от нее. Она умолкла.

- Вот так все время, - шепнула ему на ухо Климиха. - То очнется, то уснет.

- Я за врачицей сбегаю, - поднялся Костя.

На дворе дождило. Тьма застилала глаза. Костя шел в село наугад по раскисшей дороге. Вымокший до нитки, дрожа от охватившего его озноба, он наконец добрался до кирпичного дома с крыльцом, освещенным электрическим светом, и решительно постучался в ворота. В этом доме жила врач Августа Даниловна. На первый стук никто не откликнулся. Тихо и ровно горела лампочка под козырьком шиферной крыши, а вокруг нее мошкарой толклась, пылила мжичка. От мысли, что вдруг Августы Даниловны не окажется дома, у Кости похолодело в груди. Он нагнулся, подобрал с земли палку, ударил ею по забору.

Скрипнула дверь, на порог, в накинутом на плечи пальто, вышла Августа Даниловна.

- Кто там?

- К вам, Августа Даниловна! - живо отозвался Ко стя.

- Так идите сюда.

Костя приблизился к крыльцу, объяснил, задыхаясь от волнения:

- Я из Сторожевого. Ломов моя фамилия.

- Что-то я вас не припомню, - Августа Даниловна близоруко щурилась на него сквозь очки. Это была худая, еще крепкая рыжеволосая женщина.

- Меня тут мало кто знает, - сказал Костя. - Я сторож.

- С чем вы пришли?

- В хуторе женщина болеет.

- Что с нею?

- Ангина у нее. Лежит в беспамятстве.

- Право, я и не знаю, как быть, - заколебалась Августа Даниловна. Сегодня у меня выходной... А кто эта женщина? Ваша жена?

- Я не женатый...

Августа Даниловна бросила внимательный взгляд изпод очков на застывшего в ожидании Костю, который все еще стоял на нижней ступеньке, мокрый, растерянный и взъерошенный, и отчего-то смутилась.

- Поднимитесь на крыльцо и ждите меня, - поежившись от сырости, проговорила она. - Я оденусь и кое-что возьму с собой.

Потом они шагали вдвоем в хутор. Августа Даниловна была женщиной малоразговорчивой, за весь путь они обменялись двумя-тремя фразами, и то самыми незначительными. Косте это нравилось: мало говорит - много чувствует и понимает. И на шаг Августа Даниловна скорая, - видать, привыкла по земле пешком ходить.

Климиха помогла Августе Даниловне раздеться и провела к больной дочери.

- Аринка, спишь? - наклонилась она над ней. - Врачиха пришла.

Арина очнулась от забытья, повела отуманенными глазами вокруг себя, увидела рядом Августу Даниловну, а за ее спиной Костю - и слабо кивнула ему.

Августа Даниловна разложила на столе инструменты, которые она принесла в деревянной коробке, достала термометр с серебристой капелькой ртути, встряхнула его и сунула Арине под мышку.

- У тебя, голубушка, хронический тонзиллит, Миндалины увеличены, Береги себя, а то можешь посадить сердце.