Чингисхан

На пути в Тибет швед Свен Хедин заметил, как неблагоприятные природные явления сокращают поголовье стад кочевников: «Верблюды доходят до вершины холма совершенно измождёнными и почти задохнувшимися… Они с какой-то меланхолией взирают на окружающие их безжизненные скалы, как будто потеряв всякую надежду когда-нибудь найти хорошее пастбище… День ото дня животные гибнут. Они не в силах долго выдержать трудные переходы и бескормицу… Из всей нашей скотины только овцы в превосходном состоянии: они привычны к скудным пастбищам и умеют находить пропитание среди скал и осыпей, где другим животным это не удаётся».

Засуха — главная беда для скотоводов. Летом в некоторых районах суховеи порой уничтожают весь растительный покров земли. Трава высыхает до белизны и становится похожей на пыль.

Суровость природных условий требует от человека умения приспосабливаться к ним. Если земледельцы расширяют свои посевные площади, меняют выращиваемые культуры, создают запасы зерна, за счёт которых выживают, то скотоводы-кочевники таких возможностей не имеют. Они должны во время своих долгих перекочёвок постоянно искать подходящие пастбища для скота. Лошадям, которых ведут с высокогорных лугов в долины, требуется много густой травы, в то время как овцы и козы могут довольствоваться растительностью более сухих почв — полынью и луковичными. Яки кормятся на высокогорных склонах, а верблюды предпочитают растительность засушливых зон. Эти перемещения и непрерывные поиски пригодной для питья воды, постоянные заботы о сохранении скота составляют условия выживания кочевников.

Тэмучжин и его братья занялись делом, требующим не столько силы, сколько умения, — собирательством и ловлей рыбы на крючок или бреднем. Какими бы искусными ни были молодые охотники, далеко не каждый день им доставалась обильная добыча. Несомненно, у молодой вдовы Есугея было небольшое стадо: несколько десятков овец или коз, лошади и быки, которых запрягали в кибитки. Несмотря на то что у неё была своя, хотя и немногочисленная свита, состоявшая из родственников, а также слуг — в основном пленников, ставших рабами, жизнь была трудной. Кочевнику приходится собственноручно изготавливать, чинить и перевозить с собой всё своё имущество: войлочные кибитки, одежду, домашнюю утварь, различный инвентарь, шкуры. Об этом свидетельствует перечень повседневных работ монгольских кочевников, составленный Рубруком:

«Работа женщин состоит в том, что они должны управлять кибиткой, устанавливать и разбирать юрты, доить коров, сбивать масло и делать грут (род простокваши), обрабатывать и сшивать шкуры. Для этого они используют жилы, которые разделяют на тонкие полоски, а затем скручивают их в длинные нити. Они шьют также обувь и всевозможную одежду… А также изготавливают войлок и покрывают им свои жилища. Мужчины делают луки и стрелы, удила, уздечки, сёдла, строят остовы кибиток, повозки, охраняют лошадей, доят кобылиц, готовят из кобыльего молока кумыс и делают бурдюки для его хранения, следят за верблюдами и нагружают их поклажей. Они охраняют гурты овец и коз, которых доят и женщины, и мужчины. Кислым и подсоленным овечьим молоком они обрабатывают шкуры».

С раннего утра Тэмучжин вместе с братьями и слугами занимался повседневными делами. Он рано научился ездить верхом на лошадях той особой породы, которую кочевники приручили около трёх тысяч лет тому назад. Ведь монголы скачут верхом с раннего возраста и проводят в седле значительную часть своей жизни, как у них принято говорить, «пока не сточатся стремена». Одомашненный родственник знаменитого таки, или лошади Пржевальского, исчезнувшей на Западе и открытой в Центральной Азии русским исследователем, давшим ей своё имя, — это животное невысокого роста с короткими ногами обычно буланой или светло-гнедой масти. Но действительно ли это лошадь? Она весит всего 350 килограммов (вес кобылы зачастую не превышает и 300 килограммов), а рост её — около 130 сантиметров в холке, но, несмотря на это, монгольские лошади не имеют никакого отношения к пони.

Обычно жеребцов холостили в трёхлетнем возрасте, и эти мерины становились ездовыми животными, а лучшего жеребца оставляли на племя. Прежде чем седлать таки, их выезжали. Эта небольшая лошадь очень вынослива и незаменима в кочевой жизни. Особенно ценились у монголов иноходцы, которые скакали так плавно, словно скользили по льду, и якобы при этом можно было держать в руке чашу с водой и не расплескать её. Монголы часто преодолевали верхом большие расстояния.

Кочевник неразлучен со своим конём, для него он залог его мобильности, скорости, свободы. Эта настоящая страсть к лошади выражена во многих монгольских легендах и песнях. Так, например, поёт о коне современный акын: