Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Монголы приближались, в полной боевой готовности: Хасар командовал главными силами в центре; самые отборные войска располагались на флангах; Тэмуге оставался в резерве; Тэмуджин вел авангард, прикрывавшийся «четырьмя псами» – Субэдэем, Хубилаем, Джэбэ и Джэлмэ. И еще до того, как началась битва, ее исход предрешился, когда Джамуха внезапно решил уйти от найманов, в одно мгновение лишив Таян-хана численного превосходства{379}. Из всех загадочных действий этого суперлиса поступок, совершенный в стане Таян-хана, – самый непонятный. Еще труднее понять послание, отправленное Джамухой Тэмуджину и сообщавшее, что Таян-хан – «бумажный тигр». Этот был кульминационный момент в странном поведении Джамухи. В одних источниках отмечается, что всякий раз, когда Джамуха описывал Таян-хану военную искусность монголов, он умышленно подавлял в нем боевой дух{380}. Другие авторы считают предупреждение апокрифическим: после того как военачальники отвергли фабианскую стратегию Таян-хана, Джамуха якобы понял, что найманы потерпят поражение, и своим уходом решил нанести им еще больше ущерба. Бытует и третье мнение: в культурно-этническом отношении разрыв между монголами Джамухи и найманами был настолько глубок, что он опасался бунта и дезертирства, если заставит их пойти против Тэмуджина. В любом случае, как только полетели первые стрелы, люди Джамухи начали покидать поле битвы{381}.

В результате эта битва вошла в историю как величайшая победа Тэмуджина и его самое решающее, важнейшее сражение из всех, какие имеются на его счету. Прижатые к подгорью, найманы бились столь упорно, что восхитили Тэмуджина, не ожидавшего от них такой стойкости и отваги. Но Джамуха, бросив найманов, нанес им удар ниже пояса, а воинство Тэмуджина теперь было самым могущественным в Азии. Хасар, нередко досаждавший брату, сейчас в доблести превзошел самого себя, хотя ошеломила противника «упреждающая» атака головного отряда Тэмуджина и его «четверых псов», застигших найманов врасплох, когда они еще не успели выстроиться в боевые порядки{382}. Фронтальные и фланговые атаки вынудили найманов отойти к горным склонам; Таян-хан, опасаясь окружения, выстроил каре, отозвав воинов с горных флангов, и в действительности создал еще более благоприятные условия для того, чтобы найманов взять в кольцо. Скоро стало ясно, что, несмотря на отвагу, найманы не могут сравниться с монголами в дисциплинированности и военной выучке. Таян-хану пришлось сломать каре и отойти в горы, чтобы не попасть в ловушку. Надвигались сумерки, и воинство Таян-хана, неся тяжелые потери, поднималось все выше и выше по скалистому склону горы Наху. Армия Таян-хана с неимоверным трудом поднимала наверх по узким проходам лошадей и повозки и теряла воинов сотнями: в кромешной темноте лошади, телеги, люди падали со скал в ущелья. Как говорится в «Тайной истории», «они умирали штабелями, подобно спиленным деревьям»{383}. Сам Таян-хан, тяжело раненный в бою и быстро истекавший кровью, уже не мог больше руководить войском, но вожди кланов, поднявшись на вершину, решили ринуться вниз и продолжить битву. Они действительно совершили это героическое деяние, еще раз изумив Тэмуджина: монголы их окружили и разрубили на куски. Монголы предлагали им почетные условия сдачи в плен, но найманы гордо отказались{384}.

К утру победа Тэмуджина была полная и окончательная. Найманская армия была уничтожена, Таян-хан умер от ран, уже находясь несколько часов в плену, великое тюркско-несторианское государство прекратило свое существование{385}. Формально кампания завершилась 24 октября 1204 года. Кучлук, сын Таян-хана, сумел убежать с горсткой сторонников и уйти на Иртыш. Все племенные меньшинства, узнав о крахе найманов, тайджиуты и «охвостье» унгиратов, противостоявших монголам и организовавших повстанческие и партизанские банды, поняли, что проиграли, и сдались. Только меркиты продолжали сопротивление{386}. Как и с кереитами, обошлось без массовой бойни; Тэмуджин предпочел призвать всех мужчин, пригодных для войны, в свою победоносную армию.