Чингисхан. Демон Востока

Флавий Антемий, судя по всему, хочет полностью «оседлать» Египет, ведь зерно лишним не бывает никогда, «выключив» Рим из общего рынка, но такой ход вещей не устраивал уже латифундистов.

Всё было сложно, приходится договариваться, ведь больше зерно взять неоткуда…

Непонятно, что будет с Галлией, где до сих пор идёт грызня узурпатора и наступающих из-за Рейна варваров, Британия вообще забыта и неизвестно, что там происходит, а Иберия затаилась, будто готовит подлый удар или боится. Нет больше нигде достаточных объёмов зерна, поэтому Эйрих решил разрубить этот Гордиев узел.

Он затеял программу по расселению римских пролетариев по Сельской и Пригородной Италиям, ведь земли, как оказалось, очень много. Пятьдесят югеров под ноги, небольшие подъёмные в кошель, мотыгу в руки — дальше сам выживай, как хочешь.

Средств у казны теперь очень много, потому что Сенат милосерден, но, в хорошем смысле, корыстен. Патрициев Рима казнить они не стали, установив, что их вины в сопротивлении, оказанном городом, мало, но и без наказания их оставлять нельзя, поэтому конфискация и отработка долга перед республикой.

Отрабатывать они будут на восстановительном строительстве после грандиозного пожара, учинённого Эйрихом. Он изначально его не планировал, но так получилось. Теперь южная часть города в пепелище, всё это надо восстанавливать и расстраивать заново, поэтому лишние рабочие руки — не лишние. Вот патриции и работают физически, а когда специальная комиция Сената посчитает их долг выплаченным, их отпустят на все четыре стороны, пусть идут, куда хотят.

Флавия Веллея Азиния Эйрих приблизил к себе и не позволил забрать его на строительно-восстановительные работы. Уж больно сильное впечатление произвёл на него этот сенатор, фактически пожертвовавший собой и собственными близкими, по морально-этическим убеждениям. Таких людей среди римлян он встретить не ожидал и только ради одной этой встречи стоило затевать осаду Рима…

Сейчас Азиний в Равенне, представляет в Сенате своей персоной новую трибу из бывших пролетариев, уже ставших мелкими землевладельцами в Лации — восемь тысяч человек, из которых лишь две тысячи с лишним успели получить свою землю. Эйрих, в открытом письме Сенату, рекомендовал рассмотреть персону Флавия Азиния как кандидата в комицию по народностям бывшей империи. Этой комиции ещё не существовало, она только предложена Эйрихом, который уже давно ощущал наличие назревающего вопроса взаимодействия с галло-римлянами, иберо-римлянами, афро-римлянами и прочими… — римлянами.

Совокупность различий между ними существенна, ведь обитали они, как ни крути, на обособленных территориях, в непрерывном многовековом взаимодействии с автохтонным населением этих областей. Они разные, итальянские римляне относятся к остальным с неприкрытым презрением. Тех же иберо-римлян они часто называют скотоложцами, а эллино-римлян содомитами. Возросшая мобильность населения, когда обитатели Бурдигалы вдруг срываются в поход и прибывают в Сельскую Италию, чтобы попросить у готов по пятьдесят югеров, уже грозит грандиозным смешением всех со всеми и это чревато конфликтами на этнической почве. Эйриху это не надо, Сенату и готскому народу это не надо, поэтому претор предложил создать комицию, которая будет улаживать возникающие проблемы.

Чтобы никто не почувствовал себя ущемлённым, из новых поселенцев собираются избирательные трибы, занимающиеся также назначением, путём голосования, местных органов самоуправления. Курульные советы себя не оправдали, поэтому в каждом муниципии формируется казна и назначаются функционеры на жаловании — больше никаких облагораживаний городов из личного кошеля, больше никаких обязательных увеселений в честь новых назначений. Римлянам такое, естественно, не понравилось, но они хорошо чувствуют, что сейчас не самое подходящее время для возмущений, а когда это время придёт, они уже привыкнут к нынешнему положению вещей.

— Эх, поскорее бы разобраться со всем этим… — прошептал Эйрих, после чего вытащил из стола фарфоровую чашку и глиняный кувшин с фалернским вином.

Сравнительно недавно он сражался неподалёку от этого здания, где сейчас сидит в своей кабинке и разбирается с последствиями битвы.

Капитолийский храм, где ранее проводились заседания имперского Сената, а до этого республиканского Сената, был, волевым решением Эйриха, возвращён в эксплуатацию. Теперь тут проводятся заседания муниципальных властей, а также заседают функционеры новых властей. Эйрих всё ещё претор, поэтому ему положен кабинет для приёма взяток.

Взятки несли активно, он устал хулить людей, поэтому просто начал брать их и сдавать в городскую казну. Делать в пользу взяткодателей он ничего не собирался, поэтому пусть себе несут…

Знаменитый стул он уже сделал, но римляне, видимо, знают о его методах, поэтому предпочитают стоять во время приёмов. Пришлось вводить регламент, чтобы обязательно садились во время приёма — теперь сидят и морщат свои рожи.

— Виссарион! — позвал Эйрих.

— Да, господин? — приоткрылась боковая дверь его кабинки.