Чингисхан и рождение современного мира

Французский историк Пети описывает желания Чингисхана так: «…сей император, коему более нечего было опасаться ни с Востока, ни с Запада, ни с Севера, возжелал заключить искреннюю дружбы с царем Хорезма. С тем он послал в конце лета 1217 трех послов к нему с богатыми дарами… дабы они просили его… чтобы их народы могли торговать мирно и обрели великолепный Союз друг с другом, и узрели утверждение Современного Мира на основе Доверия и Изобилия, которые суть благословенные вещи, коих можно всякому царству желать».

Чтобы подписать договор о торговле и формализовать их коммерческие взаимоотношения, Чингисхан отправил посла к султану Хорезма: «Я хочу жить с тобою в мире. Я приму тебя как своего сына. Для тебя не секрет, что я покорил Север Китая и подчинил себе все племена севера. Ты знаешь, что моя страна полна могучими воинами и серебряными слитками, и потому мне не нужно искать новых владений. Мы оба знаем, что в наших интересах поощрять торговлю между нашими подданными».

С некоторым подозрением и неохотой султан согласился на предлагаемый договор. Поскольку сами монголы никогда не были торговцами, Чингисхан обратился к мусульманским и индуистским купцам, которые уже вели торговлю на покоренных уйгурских землях, из них он выбрал 450 купцов, которых и послал из Монголии в Хорезм с караваном товаров, среди которых были белая ткань из верблюжьей шерсти, китайский шелк, серебряные слитки и необработанный нефрит. Одного индийца Чингисхан поставил во главе каравана и доверил ему еще одно слово дружбы к султану, приглашая его к взаимной торговле, чтобы «впредь злые мысли между нами более не вставали, изгнанные добрыми взаимоотношениями между нами, и мерзость бунтарства и мятежа была очищена».

Когда караван вошел на территорию Хорезма в северо-западной провинции Отрар, которая теперь находится в южном Казахстане, заносчивый и жадный наместник захватил все товары и перебил торговцев и их погонщиков.

Он и представить себе не мог, какими чудовищными последствиями для него обернется этот шаг. Как объясняет персидский хронист Джувайни, наместник не просто опустошил караван, но «обрушил опустошение на весь мир».

Услышав о произошедшем, Чингисхан отправил посланников к султану с требованием покарать своего наместника за его злые деяния; вместо этого султан отчитал хана прилюдно укоряя его в самом неуважительном тоне. Он казнил нескольких посланников и обезобразил лица остальных, которых и отослал затем к их правителю. Всего за несколько недель весть об унижении донеслась до монгольских степей и достигла Аварги, где, по словам Джувайни, «ураган гнева насыпал песку в глаза терпения и милосердия, в то время как пламень ярости воспылал так ярко, что слезы текли из глаз, а потушить его можно было лишь кровью». В ярости, унижении и разочаровании Чингисхан вновь удалился на гору Бурхан Халдун, где «обнажил голову, обратил лицо свое к земле и три дня и три ночи молился, провозглашая: „Я не был отцом этой распри, даруй мне силы для отмщения“. Затем он сошел с горы, раздумывая над тем, как действовать, и начал готовиться к войне».

5 Султан против Хана

Для кочевых народов война была промыслом. Воинам она приносила успех и богатство.

Сечен Джагчид

Очерки по истории монголов

Чингисхан выступил на запад в поход против Хорезма в 1219, году Кролика по восточному календарю, и прибыл на место весной следующего года, года Дракона, когда пересек пустыню, чтобы неожиданно появиться в тылу врага под Бухарой. До конца года монголы захватили все большие города Хорезма, а покинутый всеми султан остался умирать на крошечном островке в Каспийском море, куда он бежал, спасаясь от разыскивающих его воинов Чингисхана.

Монголы продолжали развивать свой военный успех. Четыре года они покоряли города Средней Азии так легко, будто давили мух. Названия захваченных городов сливаются в один поток звуков из дюжины языков: Бухара, Самарканд, Отрар, Ургенч, Балх, Банакат, Ходженд, Мерв, Ниса, Нишапур, Термез, Герат, Бамиян, Газни, Пешавар, Казвин, Хамадан, Ардабил, Марагэ, Тебриз, Тбилиси, Дербент, Астрахань. Армии Чингисхана сокрушали любое войско, которое вставало у них на пути от Гималаев до Кавказа и от Инда до Волги. Каждый из завоеванных городов терпел поражение — раньше или позже. Ни один из них не устоял. Ни одна цитадель не спасла своих защитников. Никакие молитвы не могли отвратить неминуемое поражение. Ни один из властителей не сумел откупиться от захватчиков. Ничто не могло не то что остановить, а даже просто замедлить монгольское нашествие.