Чингисхан. История завоевателя Мира

Чингисхан, собрав и снарядив свое войско, прибыл в страны султана; и, разослав во все стороны своих сыновей и нойонов с крупными отрядами, сам вначале отправился в Бухару, сопровождаемый лишь одним из своих детей — Толи и огромным войском бесстрашных тюрков, не различающих чистое и нечистое и выпивающих чашу войны, как крепкий бульон, для кого удар саблей как кубок вина.

Он направился по дороге, ведущей на Зарнук[298], и утром, когда повелитель планет поднял свое знамя над восточным горизонтом, внезапно появился у города. Когда его жители, не знавшие о коварных замыслах Провидения, увидели, что город окружен полчищами всадников, а от пыли, поднятой конницей, стало темно, как ночью, их охватили страх и паника, и ужас воцарился повсюду. Они укрылись в крепости и заперли ворота, думая: «Наверное, это лишь один отряд огромного войска и одна волна бушующего моря». Они решили защищаться и достойно встретить это испытание, но высшей милостью им было велено воздержаться от того и не оказывать сопротивления. В это время Император мира по своему обыкновению направил к ним с посольством Данишманд-хаджиба с известием о прибытии его войска и советом не вставать на пути у огромной лавины. Некоторые из горожан, о которых можно сказать, что «овладел ими сатана»[299], хотели нанести ему вред и причинить зло, и тогда он воскликнул: «Я тот-то и тот-то, мусульманин и сын мусульманина. Ища Божьей милости, явился я к вам с посольством по строгому приказу Чингисхана, чтобы не дать вам попасть в водоворот разрушений и захлебнуться в крови. /77/ Сам Чингисхан пришел сюда со многими тысячами воинов. Сражение достигло этих мест. Если вы посмеете оказать какое-либо сопротивление, через час вашу цитадель сравняют с землей, а равнина превратится в море крови. Но если вы внемлете совету и увещеванию ухом мудрости и благоразумия и подчинитесь ему и будете исполнять его приказания, ваша жизнь и ваше имущество будут в полной безопасности». Когда горожане, знатные и простолюдины, выслушали его слова, которые были отмечены печатью истины, они решили последовать его совету, зная наверняка, что невозможно остановить поток, встав у него на пути, и ослабить содрогание гор и земли, упершись в них ногами. И потому они нашли разумным выбрать мир и предпочли последовать совету.

Но из соображений безопасности и из предосторожности они заключили с ним соглашение, что если после того, как люди выйдут к хану и подчинятся ему, пострадает хоть один из них, то он ответит за это своей головой. И люди успокоились и отвлеклись от греховных мыслей и устремились к благим помыслам. Богатейшие горожане Зарнука направили к хану послов с дарами. Когда они пришли туда, где остановилась конница Императора, он спросил об их начальниках и знати и разгневался на них за то, что они остались в городе. Он послал к ним гонца и велел им явиться к нему. Из-за великого страха перед Императором все члены у этих людей задрожали, подобно тому, как содрогаются все части горы во время землетрясения. Они тотчас же направились к нему; и когда они прибыли, он принял их с милостью и снисхождением и сохранил им жизнь, так что они еще больше упокоились. А затем был отдан приказ, чтобы все жители Зурнака, кто бы они ни были, — и те, кто носит кулах и тюрбан, и те, кто покрывает голову платком или чадрой, — вышли из города на равнину. Крепость сравняли с землей; людей сосчитали по головам, отобрали из них юношей и молодых мужчин для нападения на Бухару, остальных же отпустили по домам. Это место назвали Кутлукбалык[300]. Проводник из туркмен, живших в тех местах, /78/ прекрасно знавший все дороги и тропы, повел их путем, который редко использовали; и с тех пор он стал называться Ханской дорогой. (В 649/1251-1252 году, направляясь ко двору Менгу-каана вместе с эмиром Аргуном, мы ехали той же дорогой.)

Таир-бахадур[301] выступил прежде главных сил. Когда он со своими людьми подошел к городу Нур[302], им на пути встретились сады. Ночью они срубили деревья и наделали из них лестниц. Затем, держа лестницы перед лошадьми, они стали двигаться очень медленно, и дозорный на городской стене принял их за торговый караван, и они продолжали двигаться таким образом, пока не подошли к городским воротам Нура; тогда день для этих людей померк, и глаза их застлал туман.