Чингисхан. Сотрясая вселенную

Работа его была несколько странной – он еженедельно заполнял табулы с докладами о положении дел в муниципии для эдила, а когда происходила какая-то ерунда, отправлялся на место, чтобы выяснить все детали и получить дальнейшие инструкции от эдила.

Его полномочия распространялись только на муниципию, хотя он знал, что в других провинциях у квесторов их гораздо больше. Но в Ахейе свои порядки, поэтому он, пока что, даже не пытался понять, почему полномочия связывают его, исключительно, с городом.

Правда, в последние несколько дней он залез на «чужую территорию» – удалился от Афин так далеко, что если бы не знал, что всё ещё в Ахейе, подумал бы, что покинул провинцию.

Странное убийство Фотиса Самароса с охраной – это дело, которое можно было бы легко спустить на тормозах. Рабы отравили хозяина, убили охрану и сбежали – такое сплошь и рядом! Зачем тратить на это время, силы и ресурсы?

Но губернатор хочет, чтобы дело расследовали с особой тщательностью, поэтому Тулий сейчас преследует группу рабов с гружёными телегами, в ходе чего подмечает странные детали, которые совершенно не бьются с его первоначальными выводами…

Во-первых, почему босоногие идут группой, будто связаны между собой? Почему группа такая большая? Почему около пятидесяти-шестидесяти членов группы обуты и тяжелы?

Во-вторых, что произошло прямо здесь? Как рабы сумели не то, что отбиться от, явно, варварских разбойников, так ещё и перебить их? Почему так много расколотых кольчужных колец валяется на дороге? Зачем они тягали телеги по грязи?

И в-третьих, зачем Тулий вообще углубляется в такие вопросы? Почему он пытается составить какую-то картину, когда ему всего-то и надо, что найти и захватить беглых рабов, чтобы всё стало кристально ясно?

– Они пошли на северо-запад, – сообщил центурион Деций Азина.

Неплохой легионер, правда, выбрал совсем не ту службу. В Ахейе, при муниципии, приходится, день за днём, скучать и развлекать себя выпивкой напополам с разговорами. То ли дело настоящие легионы…

Тулий пресёк свои ностальгические мысли, которые неизбежно приведут его к воспоминаниям о бойнях, в которых ему пришлось поучаствовать когда-то.

«Хороша легионерская служба, но как война – хоть вешайся», – подумал он с усмешкой.

– Что делаем? – поинтересовался центурион.

– Что-что? – посуровел Тулий. – Идём за ними. Догоняем и вяжем. Что же ещё?

– Есть, квестор, – стукнул себя по груди центурион. – Центурия! В походную колонну – становись!

И они пошли по пересечённой местности.

Тулий, восседающий на Марсе, казённом вороном коне, с философским видом осматривал окрестности. Слишком его работа походила на предыдущую. Правда, платят тут неплохо, но однообразие жизни и работы угнетало.

«Ничего, пять-шесть лет в квесторах, а потом и на эдила накоплю», – успокаивал он себя. – «В Египет попрошусь или в Африку – чтобы потеплее, побезопаснее…»

/19 января 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, лагерь Эйриха/

Стремян нет.

Эйриху очень хотелось, чтобы стремена были, но римляне и готы, действительно, их не знают.

Проблема устойчивости всадника решалась за счёт особой конструкции седла, но решалась очень плохо. Никаких наклонов, никаких уклонений, только ровное положение седока – Эйрих мог так ездить, но это не значит, что ему так нравилось.

«В деревне надо зайти к кузнецу и заказать нормальные стремена», – пообещал он себе. – «Сбрую, конечно, самому придётся делать».

Проблема решаемая, ничего сложного в этом нет. Можно было и в Афинах заказать, но это время, а ещё пришлось бы объяснять кузнецу весь смысл, что может повлечь за собой неприятные последствия – крошечный шанс, что римляне воспримут новинку и она им понравится.

В настоящий момент, проблему не решить, поэтому Эйрих перестал её обдумывать и вернулся к чтению пергамента «Тактика» Флавия Арриана.

Арриан, как известно из труда Марцеллина, был наместником в провинции Каппадокия, что сравнительно недалеко от Фракии, что на востоке от Ахейи.

У автора «Тактики», как успел понять Эйрих, большое внимание уделено македонской фаланге, казалось бы, устаревшей к нынешним временам.

Только вот Эйрих знал контекст, который ему любезно предоставил Аммиан Марцеллин: Флавий Арриан сильно переживал по поводу парфян, славных своей тяжёлой кавалерией, неоднократно наносившей сокрушительные поражения римлянам, поэтому пребывал в постоянном поиске рецепта для противодействия мощным лобовым ударам катафрактариев. И ответ он попытался найти в прошлом.

Пока неясно, сумел ли Арриан разработать что-то дельное, но Эйрих собирался это выяснить.

Нетерпение, которое он испытывал все прошедшие дни, удовлетворённое лишь после начала чтения пергамента, привело к мысли, что он больше не сможет жить без книг. Теперь Эйрих понимал всех записных книгочтеев в Китае, в Хорезме, всех учёных мужей, встречаемых на пути: книги – это алкоголь для разума. Удовольствия много, но если «перечитаться», то потом страшно болит голова…[51]