Чингисхан. Сотрясая вселенную

Эйрих был удивлен, конечно, но в то же время очень рад, что не пришлось долго искать себе ужин. Подняв предсмертно дрыгающего лапками зайца с травы у куста облепихи, он сломал тонкую заячью шею и извлек из тушки стрелу с кремневым наконечником. Металлические наконечники он берег для людей.

С философским видом ходить по лесу и размышлять о высоких науках и мысленно хулить римские цифры, увы, ему не удалось. Заяц слишком рано позволил найти себя, поэтому придется Эйриху возвращаться домой.

А дома ему предстоит тренироваться с луком, потом читать, пока солнце не зайдет, а затем спать, чтобы утром снова идти на охоту. Зерна у них на год вперед хранится, а вот мяса не хватает.

«Скот бы завести, а еще лошадей…» – мечтательно подумал Эйрих, двигаясь в сторону деревни.

19 августа 407 года нашей эры, Восточная Римская империя, г. Константинополь, Большой дворец

– …тебя есть другие люди, Антемий! – твердил комит священных конюшен Иоанн. – Почему я?

Он так привык к жизни во дворце, что перспектива отправиться в Паннонию, пусть и во главе крупного отряда, его пугала. До икоты и нервного поноса. И последнее не было шуткой, потому что Иоанн перед приемом у консула три раза ходил в отхожее место, а за ночь до этого икал. Все потому, что Антемий сформулировал тему приглашения на аудиенцию как «Обсуждение отправки патриция Иоанна Феомаха, комита священных конюшен, в Паннонию».

– Такова воля императора, – развел руками довольно улыбающийся консул.

– Но почему? – вопросил Иоанн. – Почему не кто-то еще? У нас больше нет никого, кто может договориться с готами?

– Так там не договариваться надо, – ответил консул. – Надо сделать так, чтобы количество набегов сократилось.

– Тогда мне нужна армия, – уверенно заявил Иоанн.

– Думаю, ты понимаешь, что армию тебе никто не даст? – грустно усмехнулся Антемий.

Иоанн и не надеялся на армию, потому что времена неспокойные, и Антемий не доверяет шахиншаху Йезигерду I, ставшему настолько миролюбивым и терпеливым к христианам, что невольно ожидаешь подвоха… А готская проблема требует отвлечения значительных сил, ведь их войско, по разным данным, насчитывает от десяти до пятнадцати тысяч воинов. Это потребует отправки трех-четырех легионов. Откуда и за чей счет?

Ситуация безвыходная, это понимал даже Иоанн, хоть отношение к военному делу имел весьма отдаленное, с головой уйдя в дворцовые интриги еще в юности. А ведь есть еще готы в Малой Азии, в Константинополе…

Несколько тысяч готов истребили в резне, учиненной простолюдинами семь лет назад. Это было во времена, когда Гайна, известный военачальник, родом из готов, поднял мятеж и пытался захватить власть в империи. Но жители Константинополя не позволили попрать честь империи и вырезали всех мятежников, а Гайна был вынужден бежать за Дунай. С ним были остатки его армии, которые были разбиты гуннами. Засоленную голову мятежника доставили в Константинополь. Иоанн лично видел ее.

Сейчас все несколько иначе. Готы окончательно потеряли страх и ни во что не ставят империю, императора и вообще римлян. Их давно следовало поставить на место, да… Но почему именно он?

– Выезжаешь на следующей неделе, – произнес консул Антемий. – Любыми доступными способами замедли или останови набеги. Если вернешься несолоно хлебавши, сразу готовься к почетному посту где-нибудь в Египте…

Приказы консула обсуждать бесполезно. Что-то скажешь против, это вмиг будет донесено до императора, который всегда делает, как говорит Антемий. И тогда Иоанн быстро посчитает, что ссылка в пески Египта – это божья благодать. Тем более добрые языки донесли до императора, что Иоанн когда-то путался с его покойной женой, а еще добавили, что Феодосий – это сын Иоанна, то есть бастард незаконный.

«Было-то пару раз… пару десятков раз… – подумал Иоанн с отчаяньем. – Но кто с ней только не путался! Гвардейцы через одного с ней ночевали! Один, точно знаю, наведался к императрице, когда Аркадий был на воскресной молитве в соборе!»

Несправедливая молва сделала его практически единственным виновником этой грязной многолетней истории, с чем Иоанну теперь приходится жить и терпеть пересуды придворных, враз ставших благочестивыми и целомудренными.

«Мрази лицемерные», – со злостью подумал Иоанн.

– Даю тебе в распоряжение центурию палатинов из германской ауксилии, – произнес Антемий. – Будут тебе защитой и весом в глазах готов. Говорят, они боятся германцев.

– А если меня убьют? – спросил Иоанн.

– Если убьют, то жди меня на суде Христовом. Я, если успею, расскажу тебе, сумел ли отомстить, – улыбнулся консул.

Ясно было, что Антемию плевать, что станет с Иоанном посреди готов. Зарежут ли, запытают или сожгут – у консула даже аппетит не испортится. Комита списали и больше не котируют в расчетах придворных интриг… Но можно вернуться со славой усмирителя готов, и это изменит все. В общем, для начала надо что-то придумать.