Чингисхан. Сотрясая вселенную

Считать он любил, но римские цифры его буквально бесили. Если небольшие цифры считать ими еще приемлемо, то когда счет шел на тысячи, начинались серьезные проблемы. Поэтому на бумаге он использовал мусульманские цифры, более удобные, по его мнению. Финансовый документооборот его империи строился на таких цифрах, и он не посчитал нужным переходить на заведомо менее удобные римские, которые сложно складывать и вычитать, не применяя счетных досок – абаков[39].

Виссарион был удивлен тому, как быстро Эйрих считает, даже сильно хотел выяснить, где это Эйрих узнал о таком способе вычислений. Но в тот момент мальчик объяснил свое умение тем, что сам изобрел этот способ, потому что иных объяснений у него не было. Виссарион долгое время пытался ненавязчиво разузнать о «готской арифметике» у других жителей деревни, но был безальтернативно посылаем в Хельхейм со своими тупыми вопросами. В итоге у него больше не осталось вариантов, кроме как принять, что Эйрих – это величайший ум столетия, в маленькой готской деревушке совершивший настоящую арифметическую революцию.

Пришлось Эйриху обучить раба мусульманским цифрам, потому что тот буквально умолял об этом.

А вот когда пришло время «Начал» Евклида, Эйрих выделял минимум два часа в день на то, чтобы применить мусульманские цифры на выкладки этого гениального грека. Работа шла медленно, однако Эйрих начал понимать, что охотился на зайца, но пристрелил оленя. Такие сокровенные знания достойны особого отношения, ведь даже ему видны способы их приложения для собственного блага.

Виссарион заплатил за постой, после чего они разместились в номерах. Эйриху досталась просторная комната с большой кроватью, явно на двоих людей. Тут был сундук для личных вещей, запираемый на навесной замок с бронзовым ключом. Еще тут был стол, четыре стула, а также жировые светильники. Помимо этого находилась комната с водой, где можно было помыться и напиться.

Освоившись в номерах, они вышли на улицу и разместили телеги во внутреннем дворе, поставив постоянное охранение из двух сменяемых воинов: Эйрих не доверял местным жителям, поэтому даже не надеялся на справедливость, если у них что-то украдут.

Не став задерживаться в стабулярии, они направились на агору.

– Ты знаешь, где здесь можно продать драгоценности? – поинтересовался Эйрих у уверенно ведущего их Виссариона.

– Да, господин, – ответил тот. – Если хотите выгодно продать золото и серебро, то единственное, что можно знать, не надо идти к иудеям: обманут.

– Чего еще ждать от людей, убивших Христа? – усмехнулся Татий. – А куда тогда идти, Виссарион?

Распространено мнение, что Христа убили иудеи, но Эйрих, читавший Марцеллина, знал, что к казни его приговорил прокуратор Понтий Пилат, а исполнили ее римские легионеры. Но да, судили его по навету иудейских купцов, торговавших в храме и недовольных тем, что Иисус разогнал торгашей, а также приравнял себя к богу.

«В степях казнили и за меньшее».

– Знаю пару надежных людей… – ответил раб.

Они прошли почти всю агору, прежде чем добрались до двухэтажного дома с лавкой на первом этаже.

– Это таберна[40] уважаемого здесь человека, Кассия Худого, – сообщил Виссарион. – Он, если у него дела идут так же, как пару лет назад, может скупить много золота и серебра. Правда, он меня хорошо знает…

– Твои проблемы, – сказал на это Эйрих. – Если попытается убить тебя, мы его прикончим, а в остальном мне плевать.

Они вошли в таберну, где в этот момент происходил торг между богатеньким римлянином в нарядной тоге и толстым мужичком в одежде простолюдина. Богатенький римлянин стоял за прилавком, был болезненно худ, а толстый мужичок буквально излучал здоровье и благополучие. Эти двое говорили на повышенных тонах, и Эйрих быстро понял, что обсуждалась поставка сомнительного качества хлопковой ткани. И худого римлянина расстраивал не сам факт сомнительного качества товара, а то, что за него были содраны приличные деньги.

Пришлось дожидаться, пока эти двое не оттаскают друг друга за грудки и не придут к примирению, так как толстяк снизил цену до желаемого римлянином уровня.

– Мне знакомо твое лицо… – римлянин посмотрел на Виссариона. – А не ты ли…

– Приветствую, достопочтенный Кассий, – поклонился раб. – Да, это я, Виссарион, бывший раб Фотиса Самароса.

– А-а-а, приветствую, – кивнул ему Кассий. – Неужто освободился?

Как знал Эйрих, освобождение рабов за хорошую службу – это не столь уж редкое явление. Если в степях человек стал рабом, то просто так его не отпустят, а у римлян все несколько иначе. Вольноотпущенников полно, и так уж получается, если верить словам Виссариона, именно они составляют подавляющее большинство мелких торговцев.

«Привыкшему лебезить и угождать своему хозяину будет нетрудно делать это перед покупателями».

Виссарион заулыбался.

– Увы, я был продан новому господину, достопочтенному Эйриху, – указал раб на своего хозяина. – И мы прибыли по делу.

– Варвары? – поморщился Кассий. – Они хоть на человеческом языке говорят?