Чингисхан. Тэмуджин. Рождение вождя

Есугей оценил мудрость своего дяди, но все же, подумав, усомнился:

– Ведь Таргудай не будет ждать, он еще что-нибудь сделает.

– Таргудай теперь может делать только мелкие пакости, – презрительно сказал Тодоен. – Этими двумя своими поступками он закрыл себе дорогу на ханский войлок. То, что он украл твоих коней, ни от кого уже не скроешь. Искра упала, дым понемногу пойдет. Люди сами разберут, что откуда идет, и не пойдут за тем, кто ворует у своих, и еще подданных за спинами у нойонов переманивает. А ты живи так, как будто ничего не случилось. Это люди оценят. Есугей, скажут, не хочет свары в родном племени. Никто не подумает, что ты побоялся, силу и отвагу твою все знают. А ты оставь все обиды и займись сватовством. Люди и про это скажут: смотрите, Есугей мирным делом занялся, он остепенился и возмужал. Понимаешь ты это?…

Есугей вышел от дяди, словно окрыленный. Все стало ясно и просто.

«Как хорошо иметь мудрого человека рядом! – размягченный от выпитого и от хорошего разговора, он с благодарностью думал о дяде. – Еще только этим утром в душе было мутно, как в прогнившем болоте, все было зыбким и шатким, а теперь меня будто взяли за оба крыла и вознесли на горную вершину…»

Едва Есугей отъехал от юрт Тодоена, возле айла Ехэ Цэрэна ему встретился Алтан. Тот ехал наперерез ему, с южной стороны, и видно было, что издалека. К седлу его саврасого коня были приторочены набитые дополна переметные сумы, поясной ремень оттягивали полный колчан стрел и хоромго с роговым луком.

Опустив голову на грудь, будто в глубокой задумчивости, Алтан не сразу заметил его. Приблизившись, он тяжело поднял голову в железном шлеме, и Есугей увидел пьяные, полусонные глаза Алтана. Тот вздрогнул от неожиданности, несколько мгновений лицо его металось в растерянном недоумении и, наконец, обретая какую-то осмысленность, сложилось в слабую улыбку.

– А, это ты, брат…

Недовольный встречей, Есугей промолчал.

– Хорошо ли живешь, брат?

– С помощью неба, – чтобы не показывать излишнего пренебрежения к нему, Есугей остановил коня. – А ты откуда едешь?

– Я в табунах своих побывал, посмотрел, как люди живут, кое-кому дал встряску, чтобы не спали…

– Пастбища твои на севере, а ты ведь с юга едешь.

Лицо Алтана чуть заметно напряглось, но тут же расслабилось, и он заговорил, дерзко глядя ему в глаза:

– Степные просторы широки, брат мой. На север ли, на юг мне ехать, у кого я должен спрашивать? Или ты думаешь, что я буду тебе выкладывать, где был, что делал?

Есугей неприязненно оглядел его.

– Кому ты нужен, пьяный бродяга? Езжай домой да проспись, а то одним видом своим позоришь наш род перед людьми.

– А ты мне не указывай, брат Есугей, – повысил голос Алтан. – Пока еще не выбрали тебя ханом. И еще неизвестно, кто им будет. Пощипал тебя Таргудай, смотри, как бы совсем не придавил…

Охваченный внезапным бешенством, Есугей потянулся к нему через луку седла, схватил за ворот косульей рубахи и сдернул его с лошади. Алтан тяжело упал под ноги коню. Есугей быстро сошел на землю, рывком приподнял его, поставив на ноги.

– Таргудай пощипал, говоришь? – И с силой ударил его в грудь.

У Алтана побурело лицо, он захрипел, хватая ртом воздух.

– Как бы не придавил, говоришь? – Есугей снова ударил его. – Еще что-нибудь, может, хочешь сказать?

Тот отрицательно замотал головой, глядя перед собой помертвевшими глазами.

– Запомни, младший брат, – Есугей держал увесистый коричневый кулак перед лицом подавленного Алтана. – Буду я ханом или нет, не знаю, но старшим братом над тобой останусь навсегда.

– Прости, брат, за глупый язык, – протрезвевшим голосом бормотал Алтан. – Вино в голову ударило.

– Смотри, не забывай, а то будешь получать у меня, как в детстве получал. Помнишь эти мои руки?

– Помню, брат.

– И никогда не забывай.

Есугей неторопливо сел на коня и, не оглядываясь, поехал домой.

«Зачем я с ним связался? – с запоздалым сожалением он усмехнулся про себя. – Ну, теперь уж больше ни с кем не буду ругаться. Дядя наказал жить мирно, я согласился, а сам не отъехал сотни шагов, как Алтана побил, хоть и за дело. Дядя услышит, не одобрит…»

Алтан, подняв с земли поводья коня, ненавидящим взглядом смотрел ему в спину, шепча угрозы сквозь белые острые зубы.

За юртами, не смея выглядывать, шушукались люди. У кого-то из юношей сорвался короткий смешок и тут же умолк.

В бессильной злобе Алтан сел на коня и, не глядя по сторонам, двинулся дальше.

VIII

О том, что произошло в табуне между Тэмуджином и Бэктэром, из домашних знал один Хасар. Побаиваясь гнева старшего брата, он помалкивал об этом, выжидая, что будет дальше, исподтишка наблюдая за обоими. В себе он уже давно держал злобу на наглого Бэктэра, который не упускал того, чтобы пристукнуть его незаметно от других. Прошлой зимой он до крови избил его за утерянную в сугробах стрелу, и Хасар не забывал обиды. А после драки между братьями, зная, что Тэмуджин не оставит выходку Бэктэра без отместки, он терпеливо ждал случая, чтобы присоединиться к брату и вместе с ним отомстить своему обидчику.