Чингисхан. Властелин мира

– Я ошибался, когда брал к себе девушку с низменными инстинктами.

Из всех своих сыновей он признавал в качестве своих наследников лишь четверых, рожденных от Борте. Они были его избранными спутниками, и он опекал их, приставив к каждому наставника. Когда он почувствовал удовлетворение от того, что все они разные по характеру и способностям, то «окрестил» их орлукс (орлы) и удостоил чести считаться принцами императорской крови. И им отводилась своя роль в четком распорядке дел.

Его первенец Джучи стал мастером охоты, от которой монголы все еще получали значительную часть пропитания. Джагатай стал блюстителем закона и исполнения наказаний; Угедей – мастером курултая, самого же младшего – Тулуя, получившего номинальный пост главнокомандующего армией, хан держал подле себя. Впоследствии сын Джучи – Бату – создал Золотую Орду, которая сокрушила Русь, Джагатай получил в удел Центральную Азию, а его потомок Бабур стал первым из Великих Моголов Индии. Сын Тулуя Хубилай покорил земли от Китайского моря до срединной Европы.

Юный Хубилай был любимцем хана. Он испытывал особую гордость за этого внука и говорил: «Запоминайте хорошенько слова юного Хубилая, они исполнены мудрости».

По возвращении из Китая Чингисхан нашел западную половину своей молодой империи в высшей степени деморализованной. Сильные тюркские племена Центральной Азии, вассалы империи кара-китаев, оказались под пятой ловкого узурпатора, некоего Гучлука, вождя найманов.

Гучлук, как видно, выдвинулся и прославился путем предательства и измены с наибольшей выгодой для себя. Он заключил союз со все еще могущественными дальневосточными племенами, а приблизившего его к себе доверчивого хана кара-китаев обрек на гибель. В то время как Чингисхан был занят событиями за Великой Китайской стеной, Гучлук расстроил ряды союзных монголам уйгуров, убил христианского хана Алмалыка, ставленника монголов. Вечно неугомонные меркиты покинули орду и примкнули к Гучлуку.

Против Гучлука и его недолговечной империи, простиравшейся от Тибета до Самарканда, после своего возвращения в Каракорум Чингисхан действовал решительно. Орда пересела на свежих коней и двинулась против найманов. Властитель кара-китаев со своим войском был выманен с занимаемых позиций и наголову разгромлен монгольским ветераном[5].

Субедей выступил с туменом, чтобы приструнить меркитов, а Джебе-ноян был удостоен чести командовать двумя туменами. Ему был дан приказ преследовать Гучлука и привезти его мертвым.

Не будем вдаваться в подробности того, как ловко маневрировал Джебе-ноян среди горных цепей. Он потрафил мусульманам, обещав помилование всем своим противникам, за исключением Гучлука, и открыв закрывшиеся было из-за войны буддийские храмы. Затем он гонялся за этим «императором на год» по горным тропам под Крышей Мира до тех пор, пока Гучлук не был убит. Его голова была доставлена в Каракорум вместе с табуном в тысячу белоносых коней, которых энергичный Джебе собирал на всем своем пути.

Все это предприятие, которое могло бы стать для хана опасным, проиграй он первое в нем сражение, дало в итоге два результата. Ближайшее из диких тюркских племен, занимавших пространство от Тибета и через его предгорья до русских степей, стало частью орды. После падения Северного Китая эти же самые кочевники поддерживали то, что можно было бы назвать балансом сил в Азии. Победоносные же монголы все еще оставались в численном меньшинстве.

Помимо прочего, открытие храмов добавило популярности Чингисхану. От горных селений до городов долин разносилась молва о том, что он завоевал Китай, и его личность была окутана ореолом огромного мистического влияния буддистского Китая. С другой стороны, приведенные в замешательство муллы были довольны, что им не докучали и что они были освобождены от «ханской десятины» и от налогов. Под заснеженными вершинами Тибета, на арене самой ожесточенной борьбы на почве религиозной ненависти, язычники, муллы и ламы были поставлены в равные условия и были предупреждены. В этом угадывалось влияние ясы. Эмиссары хана – бородатые китайцы – излагали новый закон завоевателя. Они появились, чтобы упорядочить образовавшийся хаос, поскольку старались облегчить положение Китая под управлением «железного» Мухули.

Гонец галопом помчался по караванному пути к ликующему Джебе-нояну с вестью о том, что табун в тысячу лошадей доставлен хану.

К спеху или нет, Джебе-ноян продолжал собирать воинов у отрогов Тибета. Не вернулся он и в Каракорум. Ему предстояла работа в другой четверти мира.

Между тем со свержением Гучлука перемирие в Северной Азии установилось так внезапно и неотвратимо, как неожиданно спущенный занавес. От Китая до Аральского моря правил один хозяин. Прекратились мятежи. Гонцы хана носились галопом даже за пятидесятый меридиан, и люди говорили, что девственница, с мешком золота и без оружия, могла без опаски скакать из конца в конец кочевой империи.