Чингиз-хан

Подлинный прорыв в научном монголоведении был совершен известным историком Константеном д’Оссоном, издавшим в 1824 году первый том «Истории монголов от Чингиз-хана до Тимура». В последующие годы вышли еще три тома этого великолепного произведения. Д’Оссон, на которого так часто ссылается Уолкер, писал на основании мусульманских источников. Он принадлежал к семье выходцев из Турции (город Измир), где дед его, по происхождению армянин, отличаясь немалыми способностями в дипломатии и языкознании, стал сначала переводчиком шведского консульства в Измире, потом консулом Швеции там же. Отец историка, Игнаций д’Оссон, уже перебрался в Швецию и большую часть жизни занимал ответственные посты в Министерстве иностранных дел. Историк Константен д’Оссон, продолжая традиции отца, состоял на дипломатической службе во Франции, где и провел большую и плодотворнейшую часть своей жизни. Именно там и была написана его четырехтомная «История монголов…»

В отличие от Пети де ля Круа д’Оссон при анализе эпохи отличал первоисточник от компиляции и внес в свой труд приемы исторической критики. К сожалению, в истории монголов д’Оссон видит лишь череду «отвратительных картин» и считает ее заслуживающей внимания только потому, что она тесно связана с историей нескольких империй. Д’Оссон подробно разбирает деяния монголов в Персии и Китае и лишь бегло касается монгольских государств Средней Азии и Восточной Европы. Впрочем, и изменения, внесенные монголами в экономическую и общественную жизнь Китая и Персии, также были недостаточно изучены этим историком.

Шли годы, и труд д’Оссона нуждался в последователях и продолжателях. XIX век породил новую, критическую (а подчас и гиперкритическую) школу историков-исследователей современного типа.

В 1896 году вышла в свет «История монголов» английского историка Ховорса, имя которого также часто появляется в тексте этой книги. При всем богатстве используемого им материала и на его долю выпал упрек В. В. Бартольда в том, что автор ее не наделен знанием восточных языков и не постиг нравов описываемых им народов. Таким образом, несмотря на появление все новых и новых трудов по истории монголов и монгольских завоеваний и на недостатки труда д’Оссона, именно он оставался до конца XIX века (а в некоторых аспектах и до начала XX века) одним из самых авторитетных исследователей данной темы.

Лишь Роберту Кеннеди Дугласу (1838–1913), знатоку китайского языка, удалось перехватить у своего великого собрата и предшественника пальму первенства, которую у него, впрочем, с полным правом оспаривал известнейший русский востоковед Василий Владимирович Бартольд.

Роберт Дуглас многие годы провел в Китае на британской дипломатической службе. Вернувшись в Англию, он был назначен главным хранителем Китайской библиотеки Британского музея, а в 1893 году — хранителем всех восточных книг и манускриптов, что в немалой степени помогло ему в исследовательской работе. Трудом его жизни стала знаменитая «Жизнь Чингиз-хана» (1877), на которую постоянно ссылается Уолкер. Перу Дугласа принадлежат работы «Конфуцианство и даосизм» (1879), «Китай» (1882), «Общество в Китае» (1894) и некоторые другие. Как было сказано выше, примерно в те же времена на горизонт русской исторической науки явилась звезда Василия Владимировича Бартольда (1869–1930), выдающегося русского востоковеда. Его труд «Туркестан в эпоху монгольского нашествия» (ч. 1–2, 1898–1900) содержит историю Средней Азии до монголов, историю завоевания ее Чингиз-ханом и его преемниками. Естественно, что и русский и английский историки привлекают нашего автора. Но авторитеты ученого мира всегда с немалой долей скептицизма и критики принимают все сделанное их собратьями. И так же, как справедливы упреки Бартольда в адрес английской и французской школ монголоведения, как, впрочем, и всей ориенталистики, так верны и весьма актуальны до сих пор справедливые критические замечания Уолкера как в адрес Бартольда, так и в отношении Дугласа, хотя, справедливости ради, следует признать, что автор «Чингиз-хана» с гораздо большим критическим рвением атакует и громит именно Бартольда.

Но вынесем это на суд наших читателей.

А. И. Глебов-Богомолов

Чингиз-хан

Следует напомнить о том, что имя Чингиз-хан поначалу было всего лишь титулом. На курултае стремились избрать не только нового правителя, но и хотели дать ему титул, подобающий величию объединителя и повелителя всей Монголии. Сначала был предложен титул «гурхан», но поскольку в подданстве у Темучина было уже несколько гурханов (т. е. великих ханов), этот титул был признан не соответствующим нынешнему могуществу и авторитету вождя всех монголов.