Чингиз-хан и Чингизиды. Судьба и власть

По словам Джузджани, царевича Берке еще в юности в Ходженте (город в современном Таджикистане, расположен на левом берегу р. Сырдарьи) один из ученых этого города обучал Корану. Берке посещал в Бухаре мусульманских ученых-богословов и неоднократно беседовал с ними. Там же, в Бухаре, по словам арабских авторов, произошло и принятие им ислама от знаменитого суфийского шейха Сайф ад-Дина Бахарзи (ум. 1261). По сведениям ал-Омари, это событие имело место в то время, когда царевич Берке возвращался в Поволжье из Монголии с курултая, на котором Мунке был провозглашен великим ханом, т. е. в 1251 г. Рассказывается, что после своего восшествия на престол в 1257 г. Берке посетил Бухару, чтобы оказать почет выдающимся улемам (ученым-богословам) этого города.

По известиям египетских авторов, очевидно сильно преувеличенным, мусульманином был не только сам Берке, но и его жены, а также часть эмиров со своими воинами. Каждая из его жен и каждый из эмиров, принявший ислам, будто бы имел при себе имама (духовного наставника) и муаззина (человека, провозглашавшего азан — призыв на молитву); мечети свои, состоящие из шатров, они возили с собою. Говорится также о мусульманских школах, где детей сановников учили читать Коран. В орде Берке-хана постоянно находились ученые-богословы, при участии которых происходили диспуты по вопросам шариата (правила, которыми должен руководствоваться правоверный мусульманин).

Принятие ислама ханом Берке, его женами и приближенными, представленное мусульманскими авторами как победа «правоверия» в Золотой Орде, хотя и было для своего времени фактом огромной политической значимости, однако в действительности не привело ни к массовой исламизации основного населения государства потомков Джучи, ни к заметной исламизации государственной жизни и общественного быта. Известно, что в Джучиевом Улусе и при хане-мусульманине Берке (1257–1266) языческие обычаи соблюдались с такой же строгостью, как и в самой Монголии, в том числе и обычай, более всего находящийся в противоречии с требованиями ислама: не употреблять речной воды для стирки одежды. Когда в 1263 г. египетские послы прибыли в Поволжье, в ставку Берке-хана, то их заблаговременно предупредили, чтобы они «не ели снега, не мыли платья в орде, а если уж случится мыть его, то делать это тайком». Как факт слабого распространения ислама среди Джучидов и кочевой феодальной знати Дешт-й Кипчака следует также рассматривать то обстоятельство, что правившие после Берке ханы Золотой Орды были язычниками; они, как замечает ал-Калькашанди, «не исповедовали ислама до тех пор, пока между ними не явился Узбек-хан».

Действительно, в деле распространения и укрепления ислама в Золотой Орде царствование Узбек-хана (1313–1341) было золотым периодом: при нем ислам был объявлен официальной религией государства и золотоордынская культура приобрела определенный мусульманский отпечаток.

Принятие Узбеком ислама египетские авторы связывают с обстоятельствами его восшествия на престол. Предшественник Узбека на троне Токта-хан (1290–1312), говорится в сочинении шейха ал-Бирзали (ум. 1338), был идолопоклонником, любил «лам и волшебников, и оказывал им большой почет». У Токта-хана был сын, который испытывал интерес к исламу, любил слушать чтение Корана, хотя и не понимал его; он предполагал, что когда станет царем этой страны, то не оставит в царстве своем никакой другой религии, кроме ислама. Но он умер еще при жизни отца. Токта назначил наследником престола своего внука, однако тому не пришлось править, так как после Токты царством овладел сын брата его, Узбек.

Согласно летописи ал-Айни (ум. 1451) и «Книге назидательных примеров» Ибн Халдуна (написана в 1406 г.), царевича Узбека возвел на ханство старший эмир страны Кутлук-Тимур со своими сторонниками. Причем, когда захват власти еще только готовился, Кутлук-Тимур будто бы взял с царевича Узбека слово, что если он вступит на престол, то станет мусульманином и будет строго придерживаться правил ислама. Сев на престол, Узбек действительно умертвил большое количество шаманов и буддийских лам и «провозгласил исповедание ислама». Узбек-хан устроил соборную мечеть, в которой совершал все пять молитв, не надевал более монгольских колпаков, носил булатный пояс и говорил: «Мужчинам неприлично носить золото».

В анонимном сочинении под названием «Шаджарат ал-атрак» («Родословие тюрок»), составленном на персидском языке в XV в., есть рассказ, согласно которому Узбека обратил в ислам и дал ему имя Султан Мухаммад Узбек-хан туркестанский шейх Саййид-Ата; это событие будто бы произошло в 720 г. хиджры (12 февраля 1320 г. — 2 января 1321 г.). Примечательно, что на монетах Узбек-хана, чеканенных с 721/1321–1322 г., его полное имя пишется в форме «Султан Мухаммад Узбек-хан», а монеты, чеканенные в более раннее время, обычно содержат легенду: «Верховный Султан Узбек».