Чиновник для особых поручений

Из всех возможных средств передвижения самым быстрым оказался автомобиль. День выдался на удивление тёплым, когда они выезжали из Санкт-Петербурга. Столыпин, плюнув на все условности, сел за руль сам. Шофёром он оказался хорошим. Стас даже удивился, что эта «этажерка» может бегать с такой скоростью. Новенький тёмно-красный «Бьюик», рыча мотором, глотал версту за верстой. Опер прикинул в уме, что в сутки они, примерно, могут уложиться, но… рассчитали на бумаге, да забыли про овраги. Оврагов, конечно, не было, но не зря же поётся «эх, российская дорожка, семь загибов на версту».

Они выехали ранним утром, по темноте.

— Попробуйте поспать сидя, Станислав, — посоветовал Столыпин. — Я, конечно, человек, к бдениям привычный, но всю дорогу управлять не смогу.

— Это не вопрос, — пожал плечами Стас. — Вы только объясните, как с этим чудом техники управляться.

Управление оказалось не таким сложным, как он ожидал. К вечеру на горизонте показался какой-то город. На въезде у них проверили документы. Унтер, увидев, что за рулём сам Столыпин, вытянулся во фрунт. При этом, он так озадаченно глянул на Стаса, что последний едва сдержал смех. Сразу вспомнился анекдот — «…я не знаю, кто это был, но за рулём у него — сам Брежнев!»

— Вольно, — спокойно сказал Пётр Аркадьевич. — Я вам теперь не начальство.

— Тогда, — неуверенно сказал тот. — Позвольте вас в журнал зарегистрировать.

— Давайте, только быстро.

Город оказался Вологдой. Проезжая через него, Столыпин притормозил только один раз — у здания вокзала. Оно, на удивление, оказалось двухэтажным и каменным, выкрашенным в светло-зелёный цвет, с белой лепниной.

— Ресторан здесь, пообедаем и дальше.

— Ясно, — кивнул Стас. — Заказывайте, а я схожу телеграмму отобью.

Отыскав телеграфиста, он отбил Сосо короткую телеграмму: «Срочно приезжай на работу. Друг». Когда он вернулся в ресторан, Столыпин уже с аппетитом ел отбивную с картофелем. Его здесь, возможно, кто-то и узнал, но никто открыто не пялился, и на том спасибо. Стас невольно усмехнулся. Свои «акулы пера» тут, конечно, есть, но до нравов XXI века, слава Богу, пока не дожили.

— Кому телеграмма, если не секрет?

— Джугашвили, — отозвался опер, беря в руки вилку с ножом. — Социалисту нашему.

— Вы серьёзно? — нахмурился спутник. — Нам без него забот мало?

— Не беспокойтесь, — хмыкнул Стас. — Он порядок наведёт побыстрее Трещенкова. И, смею заметить, без крови.

— Знаете, Станислав, — Столыпин нахмурился. — Я, конечно, вам доверяю. В известных пределах. Но мне ваши контакты нравятся всё меньше и меньше. С этой публикой нельзя заигрывать. Любое проявление доброй воли они воспринимают, как слабость.

— Это вы не про все ещё знаете, — хмыкнул опер. — Да я и не думаю с ними заигрывать, что вы! Я их попросту прикармливаю. Кстати, за всеми этими прыжками так и не успел спросить: действительно добыча камней пошла?

— Пошла, пошла, — ворчливо отозвался экс-премьер. — Ваш протеже, надо признать, весьма талантливым инженером оказался. Ну, поели?

Стас кивнул и, допив последний глоток чая, встал из-за стола. После тёплого ресторана показалось, что на улице похолодало. А может, оно так и было. Хорошо, что догадались одеть вязаное бельё и взять шинели с меховым подкладом.

— Ну, теперь ваша очередь, — Столыпин уселся на пассажирское сиденье.

Стас завёл мотор, аккуратно потянул рычаг газа, и «Бьюик», чуть дёрнувшись, покатил по улице. Пётр Аркадьевич, уронив голову, дремал рядом.

«Как он на этих ухабах спать умудряется? — тихо удивился про себя Стас. — Вот, железный мужик».

И только тут вспомнил, что обещал назавтра увидеться с Ингой. Блин, вот склеротик! Надо было и ей телеграмму дать, чтобы ждала его возвращения. Конечно, гарантии это не давало, что своенравная киллерша послушается. Но теперь-то, точно, укатит к себе в Вену. Хорошо ещё, если туда. Мало ли у неё квартир может быть. С такой профессией на одном месте сидеть чревато. Скоро ему стало не до дум, дорога пошла такая, что сам чёрт ногу сломит!

Пока Столыпин спал, Стас остановился только раз — проинспектировать хлипкий кустик у верстового столба. Вернувшись в машину, он поправил на спящем сползшую шинель и, сев за руль, вытянул рычаг газа. В распарывающем темноту жёлтом свете фар, один за другим, мелькали полосатые столбы, отмечая оставленные позади вёрсты. Столыпин сменил его уже под утро, когда стало неметь лицо, и руки были, как чужие. Стас пересел направо и, закутавшись в ещё хранившую тепло шинель, сам не заметил, как выключился, уронив голову на грудь. Проснулся он, когда солнце уже стояло над верхушками деревьев.

— С добрым утром! — насмешливо поприветствовал его Столыпин. — Ну, и здоровы вы спать, господин титулярный советник.

— Почему титулярный советник? — удивился Сизов.

— Я за три дня знал, что меня снимут, — усмехнулся бывший министр. — Есть, знаете ли, источники в высших кругах… Ну, и присвоил вам очередной чин. Всё-таки, и жалованье побольше, и прочее-всякое.

— Спасибо, — поблагодарил новоиспечённый титулярный советник. — Только, всё равно, нагонит меня Макаров. Зачем ему такое странное подразделение?