Чинуша на груше

— Попробую, — сказал он и показал на книгу. — Чтобы приготовить противоядие, сначала мне надо узнать, чем отравлено дерево. Очень мне было нехорошо все это время. Я боялся, что Книрк нарушит свое обещание, и сторожил каждую ночь. И вдруг увидел, что дерево все-таки заболело. Сначала я глазам своим не поверил, однако болезнь становилась с каждым днем все очевиднее. Никто, казалось мне, ничего не замечал, мне не хотелось беспокоить соседей… А теперь я должен, пока не поздно, найти правильное лечение. Я буду работать день и ночь. О-о! — Он уронил голову на руки, и его волосы совсем непривычно свесились в разные стороны. — Я ужасно устал от всего этого!..

Плечи его вздрогнули. Линус и Мелина в страхе переглянулись. Мелина подошла к Флориану и обняла его.

— Бедный дядя Флориан! Тебе надо лечь! Тебе нельзя так уставать! И грустить нельзя! — сказала она и погладила его по голове.

— Я пока покараулю, — сказал Линус. — Можете быть совершенно спокойны. Ничего не случится!

Мелина взяла Флориана за руку, проводила вверх по лестнице. Линус вышел на улицу и пошел к дереву, а Мелина, как только Флориан улегся, накрыла его красивым теплым пледом и опустила гардины. Скоро он крепко заснул.

На балконе, среди цветов, стоял столик. Именно туда Мелина позвала Флориана обедать, когда он проснулся. Теперь у него был совсем другой вид: лицо порозовело, походка снова стала легкой и упругой. Мелина очень обрадовалась, что Флориан здоров, как прежде. И она весело сновала на кухню и обратно.

— Наверное, мне удастся вылечить дерево, — сказал он и улыбнулся Мелине. — С такими помощниками, как ты и Линус, все должно получиться хорошо. Если мы все будем помогать друг другу… Как ты думаешь?

После обеда он спустился в мастерскую и снова начал смотреть в микроскоп и читать старую книгу. А Мелину послал в аптеку на улице Старой Заставы с длинным списком необходимых лекарств. Пробегая мимо дерева, Мелина весело помахала Линусу, который едва виднелся среди ветвей. А из аптеки она принесла полную сумку разных пакетиков и баночек.

Флориан тотчас же принялся за работу. У него было много всяких бутылок и пробирок. Он смешал несколько разных порошков, добавил прозрачной жидкости из баночки и начал подогревать смесь на газовой горелке. Мелина стояла рядом: ей очень нравилось наблюдать, как пузырится раствор. Потом Флориан осторожно капнул несколько капель полученного снадобья на кусочек груши.

И вдруг дверь отворилась. Увидев, кто к ним входит, Мелина быстро нырнула под стол. На верхней ступеньке лестницы стоял сам Гнуллинг!

Флориан побледнел. Он медленно поднялся и вышел на середину комнаты. Мелина увидела, как сжались его кулаки.

— Что вам здесь нужно? — спросил он сердито.

— Что? Как это что? — удивленно сказал Гнуллинг. — Вы должны были отремонтировать прекрасную вазу! Где ваза моей матери? Что вы с ней сделали? Если вы ее испортили, это вам дорого обойдется! — добавил он уже с угрозой.

— Вы убили наше дерево! — выкрикнул Флориан совершенно вне себя. — Вы приказали отравить его! И воображаете, что я стану спасать вашу старую вазу! Забирайте ее и уходите!

Склеенная, совсем как новая, ваза стояла на полке. Но Флориан схватил ее и разломал по старому шву. Теперь в каждой руке у него было по половинке, казалось, он, того и гляди швырнет их в чиновнейшего чиновника. Изумленный и испуганный, Гнуллинг с трудом переводил дыхание. Он не привык, чтобы с ним обращались так дерзко. Наверно, его приводила в ужас мысль: что скажет его мама, если остатки вазы на самом деле разобьются вдребезги? Неизвестно, на что способен этот безумец, у него совершенно дикий вид!

Гнуллинг очень боялся свою маму. Хотя деревьев он тоже боялся, но старая груша показалась ему не опасной: дерево такое чахлое, оно все равно скоро погибнет. А вазу нужно получить в целости…

И Гнуллинг начал уговаривать:

— Успокойтесь, господин Баретт! Успокойтесь! Осторожно! Пожалуйста, осторожнее! Если вы почините вазу, никто не тронет ваше дерево! Я сейчас же отдам распоряжение!

Одно мгновение Флориан колебался. Затем положил обломки вазы обратно на полку.

— Наверно, уже слишком поздно, — сказал он угрюмо. — Вы, конечно, знаете, что Книрк отравил дерево… Ладно, если грушу удастся спасти, я починю вашу вазу. Но не раньше! К тому же я требую письменного обязательства, что никто больше не станет вредить нашему дереву!

— Да, да, пожалуйста, — миролюбиво произнес Гнуллинг. — Все будет хорошо. Только берегите вазу!

В этот миг дверь со страшной силой распахнулась. Гнуллинг, собиравшийся выйти из мастерской, отшатнулся назад. Ему с трудом удалось удержаться на ногах. Прямо перед собой он увидел возмущенную Аманду Лундин.

— Ах, вот ты где! — закричала она. — Небось ты и не узнаешь меня? Но я-то, я тебя знаю! Помнишь лето на хуторе Хелленберга тридцать лет тому назад? Помнишь Аманду Лундин?!

Гнуллинг поспешно шагнул к двери, протиснулся мимо Аманды и юркнул на улицу.

— Бессовестный! — продолжала Аманда, преследуя его. — А нынче ты подсылаешь своих негодяев отравить наше единственное дерево?.. Где твоя совесть, противная тварь?