- Я тоже задумывался об этом не раз. Наверное, мы разучились жить природными инстинктами, ограничив существование всевозможными общественными правилами и барьерами. Всё больше нами движет не наслаждение жизнью, а страх перед ней, страх отступиться от правил и оказаться в отстающих. И этот страх, нарастая по мере нашего всё ускоряющегося и всё более бездумного бега наперегонки с соседями по обществу, по работе, по родственникам и знакомым, по семье, заставляет уединяться, копить злобу, отгораживаться в себя, поскольку кажется, что так страх пережить легче. – Надежда Сергеевна, поёжившись, доверительно положила голову ему на плечо. – Боюсь, что скоро все мы превратимся в ГМОликов.
- Какой ты умный, - похвалила умиротворённо. – Прямо Сократ. Вот ведь как: чтобы поговорить откровенно, надо дойти до развода.
Он ещё крепче прижал её к себе, предлагая забыть, зачеркнуть оба пункта, оставшиеся на листе бумаги.
- Я тоже принял твёрдое решение: ухожу из архитектуры. Похоже, лез не по своей лестнице. Уйду в строители, надо же, наконец, по-настоящему послужить отечеству и людям, как задумывалось с друзьями.
Они замерли в блаженном согласии.
- Чё? Чё это вы делаете? – Отпрянув друг от друга, застигнутые врасплох родители, улыбаясь, повернулись разом на голос сына. – Во дают! – Он тоже улыбался. – Знаете что: не надо мне смартфона, - и уже от дверей: - Пойду Светке скажу.
Мать вскочила, намереваясь остановить, расспросить.
- Какой Светке? – но его уже и след простыл.
- Какой такой Светке? – потребовала ответа от отца, но тот, согнувшись пополам, громко хохотал, и ей ничего не оставалось, как только присоединиться к нему.